Майнеры

Схватившись за второй трос, натянутый вдоль лаза, он медленно продвигался вперед. Влажные стенки касались локтей, раздвинуть ноги чуть шире, чтобы помогать себе коленями, – не получалось. Ни спереди, ни сзади он не различал ни малейшего отблеска света, и где-то посередине (так ему казалось) он запаниковал. Волна страха, незримая, невидимая, горячая, как вырвавшийся поток воздуха из раскаленной печи, накрыла его с головой – он моментально покрылся липким потом, на лбу выступила испарина.

Пришла мысль: «А если я застряну? Если я не смогу отсюда выбраться, и они бросят меня? Просто уйдут, и все? Ведь такое запросто может быть. Кто эти люди? Я их практически не знаю. Мария, эта симпатичная стерва, глазом не моргнет. Гром, конечно, парень вроде надежный, но кто его знает…»

Руки и ноги одеревенели.

– Эй, – крикнул он сдавленным голосом, – Маша… Мария, посвети! Ни черта не видно же!

Однако никто ему не ответил, и он продолжил перебирать локтями по шероховатым внутренностям лаза, пока кисть руки не коснулась чего-то мягкого, влажного и пушистого. Терентьев мгновенно отпрянул, больно ударившись головой о бетонный свод. Жестокий, парализующий холод наполнил все его существо. Он попытался вдохнуть, как учили на занятиях по гражданской обороне, но не смог – воздух колом встал в горле, в глазах замелькали белые яркие точки – предвестники паники, нарастающей подобно снежной лавине.

Арсений заметался в тесной трубе – его начала бить лихорадка, с руки стекала липкая вонючая жижа, судя по всему, это были протухшие останки крысы или кошки, если, конечно, до них тут не ползали двуногие. Но вряд ли кто в здравом уме полез бы в эту дыру. Он заерзал руками и ногами, хаотично, как рыба, выброшенная на берег, бьет хвостом и извивается всем телом, оставляя на земле грязные чешуйки. Выпучив глаза, Арсений утратил контроль над собой.

В глаза ему ударил яркий, ослепляющий луч света. Из глаз его катились слезы, сопли капали на руки, вымазанные в гнилых потрохах.

– Ты чего, Арсений, испугался? Я тут, ползи. – Мария оказалась совсем рядом, буквально в двух метрах. Она протянула ему руку. – Господи, – сказала она, – да у тебя, похоже, клаустрофобия. Как же ты полез под землю? – Она говорила, как ему казалось, почти ласково, он понемногу пополз на звук ее голоса, успокаивающий и близкий.

Когда он вывалился из лаза с другой стороны, она поддержала его, усадив возле влажной стены.

– На, глотни, только немного, – Мария протянула флягу. – Сделай медленно на четыре вдох, потом такой же выдох.

Он приложил горлышко к губам, это был коньяк.

«Господи, слава богу, что я там не застрял», – подумал Арсений, с благодарностью глядя на Марию. Она два раза дернула за веревку.

– Ну давай, Гром, шевели булками, – голос ее снова стал грубоватым, она стояла напротив черный дыры и напряженно всматривалась в темноту, теребя веревку.

Тонкий неясный шум, похожий на шипение сломанного унитаза, доносился откуда-то издалека – в темноте было непонятно, то ли это пропускали трубы, которых здесь хватало в избытке, то ли сквозняк гулял по закоулкам и щелям подземных галерей.

– Метров пятнадцать здесь, – сказала она. – Ты сказал, что нам нужно попасть в район около школы. Мы не дошли до нее километра три, тут наши карты обрываются и показывают, что под школой и окрестностями все чисто. Теперь мы в зоне твоей ответственности, если твои мозги не врут. Этот переход, я так понимаю, ведет куда-то туда…

Арсений кивнул, хотя в темноте она этого не заметила.

– Не хочешь рассказать, что же мы все-таки ищем? Зачем тебе это? Ты не похож на человека, который занимается кладоискательством, честно тебе скажу, и вообще…

– Что это? – прервал ее Арсений. – Слышишь?

В трубе кряхтел Гром, веревка то натягивалась, то ослабевала. Мария замерла, Арсений смотрел на нее снизу вверх. Налобный фонарик, закрепленный на ее голове, светил прямо в лаз, он увидел, как напряглись ее скулы: яркий свет запечатлел на лице гримасу ужаса – так ему показалось.

– Какую погоду обещали? – быстро спросила она.

– Сухо, тепло, – ответил Арсений, подымаясь. Что-то было неладно. У него сильнее забилось сердце, хотя он едва успел прийти в себя. – Всю неделю сухо и сегодня тоже. И завтра.

Она покачала головой.

– Гром! Слышишь меня? – крикнула она в лаз.

Оттуда послышалось неразборчивое бормотание.

– Давай быстрей, шевелись! Что-то не так!

Они услышали, как он заскреб по стенкам тоннеля, и Терентьев снова ощутил сладковатый привкус страха.

– Борис! Ответь! Ты ползешь?

– Да, – донесся до них сдавленный голос. На мгновение Арсений улыбнулся, и ему даже захотелось хохотнуть, голос был похож на кряхтенье человека, страдающего запором. Ничего смешного, конечно, но его просто распирало от смеха. Он затрясся всем телом, едва сдерживаясь и плотно закрыв рот руками.

Шум нарастал. К нему прибавился еще один звук, не менее странный, высокий, непрерывный и явно приближающийся.

– Не могу, – услышал он хрип Грома. – Маша, я застрял! Маша!!!

Терентьев вскочил, улыбка слетела с его лица, хотя легкие ходили ходуном – Мария взглянула на него и покачала головой.