Майнеры

Рисовал кто-то из «А» класса, потому что команда справа, подписанная большими черными буквами «11Б» над хилыми воротами, выглядела как жалкая кучка идиотов, рассеянных по полю в хаотичном порядке, левая же команда представляла собой стройный ряд игроков, стоящих каждый на своем месте – так рисует тренер расстановку в игровом плане.

И неважно, что единственным, кто имел прямое отношение к профессиональному футболу в школе, был отец Андрея Хвороста из 11 «Б», а следовательно, и сам Андрей.

– Они вас разорвут на мелкие сочные кусочки и сожрут, – сказал Ларин. – Не обижайся. Там же этот, как его… Житко у них.

– Ага. Житко. А чем мы хуже? – Скоков подумал про две тысячи, которые поставил на игру. Отступать было поздно.

– Ничем не хуже. Это примерно, как уазик ничем не хуже танка Т-90. И тот и тот ездит. Уазик, я подозреваю, даже более комфортабельный.

– Так вы придете?

– Во сколько матч?

– В четыре дня на школьном стадионе. Много кто обещал прийти.

– Да? Например, Савельева?

Скоков вспыхнул. Даже в темноте его лицо покраснело, он поспешил отвернуться. Неужели Ларин такой наблюдательный или же это он своим поведением так себя выдает? Если заметил Ларин, значит, и все остальные в классе.

– Может, и Савельева. А что тут такого?

– Я только за, хорошая девочка. Похоже, единственная в параллельном классе, кто не курит. Не знаю, как тебе удалось ее зацепить, но… конкуренты у тебя серьезные. Слишком серьез…

Вдруг где-то внизу, на первом этаже школы, что-то лопнуло, звук был похож на взорвавшуюся лампочку, тотчас гудение прекратилось, экран учительского компьютера погас.

– Черт, – выругался Ларин.

– Что такое?

– Электричество отрубилось! Быстрее закрывай окна, держи ключ, закройся изнутри и сиди тут.

– Это еще зачем?

– Если электричество вырубилось во всей школе, сейчас приедет охрана проверить, все ли нормально. У них срабатывает сигнализация. А я пойду проверю пробки.

Скоков быстро закрыл окна.

– Нет, я один тут не буду сидеть, пойдемте вместе.

Ларин посмотрел на него.

– Ладно, идем.

Они спустились на первый этаж. Прошли в левый рукав школы, туда, где за поворотом вестибюля был вход в подвал. Ларин открыл его ключом, который так и лежал в кармане пиджака после того, как он нацепил на счетчик магниты.

«Если они будут и дальше выбивать, придется соединить напрямую», – подумал он, подсвечивая телефоном. С пробками, которые ровными рядами располагались над счетчиком, было все нормально. По крайней мере с виду.

– А, черт! – вскрикнул он. – С утра же Комарова предупреждала физика в учительской, чтобы опыты с оборудованием не ставил, могут быть перебои в электричестве, она сказала, если по его вине хоть что-то сгорит, будет покупать из собственного кармана. Как я мог забыть?

Входная дверь затряслась от сильного стука. Глухой пружинистый звук разносился по всему объему пустой школы, приобретая устрашающие оттенки.

Скоков инстинктивно шагнул вглубь темноты.

– Стой там и не высовывайся. А еще лучше – спустись пока в подвал.

– Ага, а вдруг там крысы? Сами туда спускайтесь.

Стук повторился. Кажется, он стал сильнее и злее.

– Открывай, полиция! – услышали они голос, не предвещавший ничего хорошего.

– Ладно, – прошептал Скоков, – я лучше спущусь.

Ларин вышел из технического помещения и побежал по коридору.

Ключ лязгнул в замке, дверь открылась, в лицо ему тут же ударил ослепительный свет фонаря, отчего Ларин зажмурился, инстинктивно вскинув руку.

– Руки, – скомандовал невидимый голос. – Не дергайся. Ты кто?

– Сторож, – сказал Ларин.

– Сторож? Документы есть?

Ларин кивнул.

– Давай, че стоишь?

Ларин опустил руку во внутренний карман пиджака, достал оттуда паспорт, протянул его прямо перед собой.

– Один тут?

– Да.

Ларин подумал, что Скокову вполне может прийти мысль подойти сейчас сзади, чтобы высказать умную мысль.

– Сигналка сработала, в курсе?

– Да, у нас объявление было утром, ожидаются перебои с электричеством.

– Понятно.

Полицейский вернул ему паспорт, перевел луч фонаря чуть вбок, вглубь темного фойе. Позади первого сотрудника Ларин увидел второго, с автоматом и собакой, овчарка внимательно смотрела на Ларина, будто что-то подозревала.

– Ну-ка отойди, – полицейский слегка отстранил его дубинкой, а сам прошел внутрь, водя фонарем по стенам школы. Ларин отступил и встал возле двери.

«Сиди тихо, Скоков, – умолял он мысленно. – И выруби телефон с надоедливой мелодией. Сиди тихо как мышь в морге!»

Собака, протрусив внутрь, пошевелила черным матовым носом, остановилась посреди высокого холла, огляделась. Пару раз она с шумом втянула ноздрями школьный воздух, повернула голову в ту сторону, где сидел за углом Скоков.

И потом она… один раз гавкнула.

«Капец, – подумал Ларин. – Приплыли».

Он прекрасно знал возможности хорошо натасканной овчарки: при желании она могла найти купюру в сотню баксов по запаху даже через неделю после того, как ее спрятали. По крайней мере так делала Гресси. Виктор, рассказывая об этом, постоянно давился со смеху, потом звал овчарку, и та демонстрировала, повизгивая от нетерпения, как все происходит воочию.