Майнеры

Денис хмыкнул. Грязные сиденья микроавтобуса с какими-то крошками, темными бурыми пятнами, которые почему-то показались ему кровью и ничем иным, совсем не давали повода для оптимизма. Где-то в глубине проскочила мысль, что он сам им вообще не нужен, им нужно что-то другое, о чем они пока предпочитали помалкивать. За все время жизни с теткой он не мог припомнить случая, чтобы его судьбой интересовались органы опеки – как он там, в каких условиях живет, нормально ли питается, может быть, тетка его маньяк или алкоголичка-наркоманка. Но нет, они появились только теперь, когда до конца школы остались сущие пустяки, но, так или иначе, до полного совершеннолетия ему было еще почти два года, и только новый опекун мог спасти ситуацию. Которого назначают… органы опеки.

– А вторая половина? – спросил он, придав лицу простодушное глуповатое выражение. Быть дебилом, вернее, казаться дурачком всегда выгодно – противник расслабляется, думая, что имеет дело с недалеким отпрыском шимпанзе. Несколько раз побывав в отделении полиции, Денис быстро находил там общий язык с младшим составом, от которого, собственно, и зависела судьба в обезьяннике. Они принимали его за своего – все эти сальные шуточки, туповатый смех, помноженные на внутреннюю ожесточенность, даже ненависть ко всему инородному: голубым, пиндосам, и всем тем, кого в данный момент было принято ненавидеть. Играл он самозабвенно, впрочем порой переигрывая, и, глядя на себя со стороны, лыбящегося с одновременно перекошенным от ненависти лицом, он думал, а что, если в один прекрасный день он не сможет выйти из роли? Что, если он так и останется внутри нее, и эта роль срастется с ним, станет его частью навсегда, и эти ненавистные ему люди примут его как своего по-настоящему, за его выдуманные качества, которые он уже и сам не сможет отличить от настоящих.

«Наверное, так и становятся мудаками», – подумал Денис, выворачивая приторную улыбку. Может, стоит быть принципиальным и не подстраиваться под обстоятельства? Рубить правду матку, и дело с концом? Но что-то (скорее всего, обыкновенный здравый смысл) подсказывал ему, что в таком случае он долго не протянет и кому будет нужна его жертва – тоже вопрос.

А если это вообще все розыгрыш и они хотят выяснить про их бизнес с Лариным? Такое тоже исключать нельзя. Впрочем, женщина показала документы, она в курсе смерти тетки, так что, судя по всему, они те, за кого себя выдают – представители органов опеки.

– Вторая половина? – Она взглянула на проспект, заполненный машинами. Они ехали куда-то на север, Москва большая, и Скоков с трудом узнавал местность. – Вторая половина зависит от нас. Правда, Борис Николаевич?

Крупный мужчина на месте водителя кивнул. Толстые складки на его шее на мгновение развернулись, выпрямились, как меха аккордеона, а потом вновь сомкнулись, правда, совершенно беззвучно.

– Если подопечный нам нравится, не доставляет проблем, то мы идем навстречу. Как правило.

У Скокова затеплилась надежда. Может быть, они оформят документы и отпустят его восвояси? Ради такого исхода он был готов играть кого угодно, хоть придурка, хоть Гамлета: «О, бедный Йорик! Я знал его, Горацио!» – прошептал он, глядя на живородящий затылок.

– Вы что-то сказали, Денис? – напряглась тетка в деловом костюме.

– Хотел попить пивка вечерком с моими друзьями Йориком и Горацио, но, видимо, придется отложить ненадолго, – он испытующе глянул на нее, но ни один мускул не дрогнул на ее натянутой, словно на стальную чушку, коже лица. Она не просекла. Она не знает таких друзей. Тем лучше.

– Странные клички у ваших друзей.

– Они румыны, – не моргнув глазом ответил Денис.

Тот, что помоложе, сидящий рядом с ним и не спускавший с него глаз, брезгливо сморщился.

– Друзей в молодости надо тщательней выбирать, – сказал он. – Не дай бог что, бросят и не вспомнят.

– Теперь точно бросят, раз не проставлюсь, – сказал Скоков, – обидятся. Сегодня моя очередь была.

– Вот я об этом и говорю, – удовлетворенная ухмылка повисла на лице молодого сотрудника опеки.

– А долго ехать еще? – поинтересовался Денис, отстукивая ладонями по сиденью и перебирая в уме варианты. Везут явно куда-то на окраину города.

– Не очень, потерпи, – ответила женщина.

Денис забыл, как ее зовут, а переспрашивать не хотелось.

И когда спустя полчаса вдоль пути их следования возник длинный мрачный забор, сложенный из темного сбитого кирпича, местами выщербленного как будто автоматными очередями, с завитой кругами колючей проволокой поверху, он понял, что они приехали и, судя по всему, он останется тут надолго.

Микроавтобус притормозил у наглухо задраенных железных ворот, справа от которых была проходная, вмонтированная в забор. Вдали, на внутреннем периметре виднелась вышка, там наверху стоял маленький человечек и смотрел на них.

Все это напомнило какой-то концентрационный лагерь, только без черных труб крематория. «Впрочем… еще не вечер», – подумал Денис, чувствуя, как холодный липкий страх начинает свое путешествие по его внутренностям.