Майор Бибик и Панджшерский лев

И каравана стал конца

Нетерпеливо дожидаться.

В конце с хозяином шёл мул,

Нагружен тоже был поклажей,

И караван собой замкнул,

Дав повод для атаки наших.

«Огонь!» – скомандовал майор.

И пули вихрем полетели,

Свистя среди пандшерских гор

И с кровью падая в ущелье.

Но вот, легко душить котят,

А человека трудновато…

Душманы тоже жить хотят,

И уж стреляют по солдатам,

Из пулемёта рьяно бьют.

«Аллах акбар», – кричат протяжно.

Гранатомёт… Ну всё, капут!

Бабах!.. Осколком ранен, Пашка.

Наш Пашка, прапорщик простой,

И вот он кровью истекает…

Тампон на рану. Жгут тугой.

Держись! Уж помощь подлетает!

Шум в небе, наш летит десант,

Три вертолёта на подлёте.

«Давай, теперь молись, душман!» –

Не удержался кто-то в роте.

Удар ракетный по краям!..

Душманы сбились, как архары,

Галдят, картавят что-то там…

Увы и ах! Но жизнь коварна!

Десант высаживается наш,

В кольцо берёт душманов стадо

И легендарный наш калаш

Работает по ним как надо…

Секунд пятнадцать – кончен бой!

Земля согрета кровью тёплой…

Кто вздумал пошутить с войной,

Того убьют, как антилопу.

Закончен данный эпизод,

Задача выполнена чётко,

И Пашку срочно в вертолёт

Несут товарищи под боком.

«Терпи, дружище, и держись!» –

Кричат ему, дверь закрывая;

И вертолёт взлетает ввысь,

Винтами воздух разрубая.

Немного в небе отгремев,

«Вертушки» скрылись за горами,

Стоят солдаты, онемев,

И смотрят широко глазами.

Лежит в ущелье караван –

Животных трупы, моджахеды,

И кружит в небе уж орлан,

Ища, чем можно пообедать.

Реализуя комплекс мер,

Майор сигнал даёт на пике:

«На сбор трофеев к нам в Панджшер

Пришлите срочно две шишиги».

Смеётся бравый рядовой,

Разоружая моджахедов,

Ведь иностранных пушек рой, -

Откуда только взяли это?..

«Им Дед Мороз привёз добро,

Из Пакистана вот и чалят, –

Ответил Бибик и хитро

Прищурился, – А нам медали…»

На горизонте из-за гор

Два ГАЗа показались. «Едут!

Грузи трофейный наш набор!» –

Тут крикнул прапорщик победно.

Пришли машины, грузят их,

И пот бежит по грязным лицам,

Но дней нет лучше боевых,

Коль смог героем воротиться.

«Товарищ Бибик, можно, а?

В сторонку… очень-очень надо…», –

Спросил солдат, живот держа

Руками, как мешок снарядов.

«Отставить! Будете терпеть!

Ни шагу в сторону, там мины!

Сказал майор, – Накинуть тент!

И быстро сели все в машины!»

Как танк по камням едет ГАЗ,

Солдат туда-сюда качая,

Они, смеясь, который раз

О шпротах рижских вспоминают.

А солнце с неба всё палит,

Под тентом духота и жарко,

Но пить никто тут не спешит –

Не хочет мине стать подарком.

Вот гарнизон. «Всем отдыхать!

За службу всем спасибо, братцы!» –

Сказал майор, поплёся спать,

Три дня не мог уж высыпаться.

На койку просто рухнул он,

Не раздеваясь, с пистолетом,

И погрузился в крепкий сон,

Где забываешь, кто ты, где ты.

Стемнело. Слышен вой волков,

А может быть, и плач шакалов.

На небе поле звёзд-цветков

Сияет, озаряя скалы.

IX. В лагере моджахедов

Звучанья чудного язык

Дари, персидского потомок!

К тебе афганец так привык,

Что без тебя он, как без дома.

Вдали я слышу, вновь звучит

Речь на дари среди таджиков,

И только тьма слепой ночи