Майор Казанцев и Европейский Халифат

С деканом искусствоведческого факультета Давидом Драппо она была в хороших деловых, ну и, если учесть его вошедшую в легенду любвеобильность, может, и не только в деловых отношениях.

В Сорбонне она беззаботно наслаждалась жизнью и работой, не слишком обращая внимания на то, что творится за воротами Университета. Но постепенно процессы исламизации начали стучаться в каждый дом. Ива, наконец, стала ощущать растущее напряжение. И когда только за один месяц арабы ограбили ее три раза и чуть не изнасиловали, а в полиции отказались брать заявления, ссылаясь на необходимость поддержания мира между разными национальностями, она вдруг сразу осознала – кончится здесь все плохо. И из Сорбонны пора линять.

Только вот не успела. Пришел Час Великого Очищения. Халифат, наконец, выбрался из укрытия, сбросил маску и ринулся с топором в атаку на впадающую в маразм старушку Европу.

- Я отлично помню этот чертов Час Очищения, - Ива затушила сигарету о пепельницу. - Каждый его день. Как такое вообще могло случиться?! Здесь никто не был готов. Даже близко. Здесь все погрязло в лицемерии, политическом вранье. Здесь вдолбили людям, что мантры о терпимости, толерантности и мультикультурализме - это что-то серьезное и значимое, а не гнусная алогичная мозговая спекуляция, ставшая в итоге изощренным способом самоубийства Европы.

Она криво улыбнулась, а потом продолжила:

- Возлюби негра и араба, как брата своего. Вот эти братья и пришли возлюбить нас. Только совсем не по-братски и в очень извращенной форме. Они пришли, и сразу стало понятно, что балабольство о близости наций, народов и вероисповеданий более не в чести. Помню, как в прямом эфире отрезали голову ведущему, много лет топившему за мигрантов, но недостаточно почтительно отзывавшемуся об Исламе – мол, не Исламом единым жив человек. Еще забавнее вышло с сексуальными меньшинствами, главными проводниками толерантности.

- Да уж. За что боролись, спрашивается? - усмехнулся Писатель.

Я кивнул, вспоминая, как эти меньшинства громче всех вопили о притеснениях мигрантов коварной и жестокой полицией и ортодоксальным закостенелым обществом, полагая, что нашли себе в их лице союзников. После воцарения Халифата они не сразу поняли, в какую сказку попали, и по старой привычке решили устроить в Париже радужное шествие. Были тут же уложены на землю шариатскими патрулями, избиты до синевы. И исчезли все - и участники, и вдохновители гей-парада. Говорят, их развезли по полевым борделям, где лица подобной ориентации пользовались ажиотажным спросом. Самого главного гомосексуалиста страны, и одновременно депутата Национального собрания Франции, обезглавили на площади перед Лувром на глазах у ликующей толпы. Казнили его не из-за того, что гомосек, а из-за того, что рот раскрыл, будто Халифат им, радужным, чем-то обязан. Дворовая собака должна лаять по приказу.

- Так час Великого очищения ты встретила в Париже, Ива, - произнес Писатель с интересом. – И как это выглядело?

- Как взрыв, - нахмурилась Ива. - Однажды вся эта темная сила вскипела и рванула, как ядерная боеголовка. Мигранты, жители Франции в третьем поколении, арабы, негры, разнорабочие и безработные, все слились в какую-то пожирающую все на своем пути биомассу. Это была целая армия. На этот раз они не грабили, как уже стало доля всех привычным, магазины и прохожих. А целенаправленно уничтожали все, что готово оказать хоть какое-то сопротивление. Избранные ими депутаты и муниципальные чиновники отовсюду кричали о передаче власти комитетам согласия и дружбы, в которых заправлял Халифат.

Я усмехнулся. Да уж, времечко еще то было. Обрушение Европы произошло стремительно и неожиданно. Казалось, продолжается традиционная европейская игра, в которой давно стали обыденностью победы на муниципальных и федеральных выборах агрессивных представителей цветных меньшинств, массовые беспорядки по поводу невинно застреленных арабских бандитов, драки с полицией, безумство правозащитных организаций, готовых оправдать любые антигосударственные и антиобщественные вылазки. Но на самом деле настал Час Очищения. И отныне били исламисты уже не как в спортзале, легонько и спортивно, а смертельно, во всю мощь. Все было тщательно спланировано и отыграно виртуозно, как по нотам.

- И ведь ни полиция, ни армия не могли сделать ничего. Их просто оттеснили, раздавили! – с обидой произнесла Ива.

- А что вы хотите от полиции, которую двадцать лет делали крайним, если они ненароком наступят на ногу смуглому воришке? – спросил я. - Образ врага в общественном сознании целенаправленно ведь создали – это полицейский, мечтающие обидеть невинного арабчонка или патлатого студента из вашей родной вольнолюбивой Сорбонны. Бей полицаев, бросай в них бутылками с зажигательной смесью. Такой вид спорта сколько лет утверждался в Европе? Да и армия превратилась в эдакий фитнес-клуб для изнеженных мажоров. Она не была способна убивать и умирать. Генералы запуганы, а те, кто способны отдавать приказы, не могли гарантировать, что приказы будут выполняться.