Майор Казанцев и Европейский Халифат

- Народ Франции уже нарешал. Теперь мы ему будем сильно помогать с решениями. Мы заинтересованы в возрождении христианской цивилизации на этих обломках. И надеемся, что увидим вас в первых рядах и на серьезных позициях во властной иерархии.

- Вы просто пытаетесь нас купить, - завел бадягу Чиновник. - Но вместе с тем…

Проповедник похлопал ладонью по столу.

- Ларивьер признал их право. И Имам. Думаешь зря? – он указал на меня. – Это его вещь. Она предназначена ему. Он имеет на нее право. Он пришел за вещью. И без нее не уйдет, пусть даже перероет и взорвет все наши Катакомбы. И у него это получится.

- О чем ты? – настороженно посмотрел на своего соратника Чиновник.

- Отдай им Копье, - устало произнес Проповедник. Больше ни слова не говоря, поднялся и вышел.

Повторялась ситуация, как и в усадьбе Верон. И Имам, и Проповедник – лица духовные, они что-то чувствовали. И везде находился свой Пьер или Эдуард, как бык движимый слепой яростью и не разбирающий дороги

Чиновник задумчиво постучал пальцами по столу. И вздохнул:

- Хорошо. Вы получите Копье. Но на это потребуется дня два. Оно не здесь…

Глава 13

Как и было обещано, в подземелье мы проторчали двое суток. Нам с Писателем отвели тесную каморку - в таких раньше держали проштрафившихся заключенных. Какое-то техническое помещение, похоже, связанное с метро. Железные шкафчики. Узкие лавки, понятно, без подушек, одеял и постельного белья. И тусклая лампочка, болтающаяся под потолком от периодической вибрации всего помещения.

Комната не запиралась. Можно было выйти в небольшой предбанник, где скучал, ну, конечно же, исключительно с благородной целью охраны нас от недоброжелателей, молодой усатый парень с автоматом. Уверен, что дальше есть еще минимум один. Уйти нам отсюда спокойно, конечно же, никто не позволит. Охранники были беспечные и считали, что мы не пробьемся через их заслоны. Ну и пускай дальше считают. Блажен, кто верует.

Делать нам было совершенно нечего. Но это только для меня бездействие есть синоним скуки зеленой. А для Писателя это долгожданная возможность почесать язык на любимые для него темы – тайны цивилизаций и перспективы человечества.

- Анатолий, мы имеем счастье наблюдать редкое явление. Политическая география на наших глазах стирается, и на ее место выступает физическая, - вещал он, разлегшись на узкой койке. - То есть остаются поля, горы, моря. А человеческие информационные наслоения просто исчезают. Как будто и не было. Земля очищается от давления символов многотысячелетней цивилизации.

- Но приходит другая, - возразил я.

- Приходит такой ластик, который стирает предыдущие очертания. И чертятся новые контуры. Притом чертятся, чем получится – сейчас углем и дерьмом. Иногда используются старые карандаши.

- Ластик – это Халифат? – полюбопытствовал я лениво.

- Точно, он. Великий Упразднитель старой географии. Планетарное явление, а не какие-то там клоуны с автоматами.

- Географы хреновы, - хмыкнул я.

- Этот ластик все стирает. Названия. Символы. Память. Здесь была Франция, Германия? Не было здесь ничего. Здесь всегда был Халифат. Остатки храмов, сооружений? Нет, это просто кирпичики, из которых построен Халифат. Люди, которые здесь жили и верили каждый в свое? Это просто жалкий человеческий материал, из которого творится Халифат.

- Эка ты загнул, - произнес я с уважением.

- Ну а что. Эта катастрофа давно напрашивалась. Европа иссохла, утеряла энергию, порыв, выродилось. В таких случаях всегда на смену изнеженным патрициям приходят варвары. И всегда это реки крови, огонь, покорение и рабство. Таков человек. Жестокая обезьяна, самое большое удовольствие для которой уничтожать себе подобных, захватывая его угодья и самок. Все высшее в человеке порой очень быстро пожирается реликтовыми структурами общества и сознания. Это вечный круг. Цивилизация рушится под неудержимым напором варваров, потом возрождается на новом уровне. И опять иссыхает.

- Ты считаешь то, что творится здесь, такой исторической неизбежностью и нормой? – спросил я.

- Э, нет, друг мой Анатолий, - отозвался Писатель назидательно. - По тому, как стремительно и какими нечеловеческими средствами набирает силу Халифат, у меня четкая уверенность, что идет не просто великое переселение народов, замена вероисповедания и типа цивилизации. Тут все хуже. Посредством Халифата к нам в дверь стучится первородное зло.

- Такое же уже было, - отозвался я. – Третий Рейх. Он тоже пах первородным злом. Ничего. Тех побороли. И этим бошки открутим. Нам не впервой.

- Нет, Рейх – это была квинтэссенция нашей человеческой мерзости, - задумчиво протянул Писатель. – А здесь… Вот ты знаешь, почему здесь столько казней и крови?

- Хочешь сказать – ритуальные жертвоприношения? – я напрягся после его слов, созвучных с самыми неприятными моими мыслями.

- А что такого? – пожал плечами Писатель. - Энергия страданий и смерти миллионов рвет защитный полог над землей. И к нам идет волна иной, инфернальной, сути вещей. Куда более страшной, чем все наши фашисты и рабовладельцы.

- Вторжение зла из-за пределов, - задумчиво произнес я.