Майор Мартен Сервас. Книги 1-6

Обломок толстой ветки с такой силой ударил ей по голове, что в голове зазвенело. Потом прилетел еще один. Она потрогала лоб, но определить, что струится по лицу — кровь или вода, — в темноте было невозможно. Лес, искореженный и потрепанный бурей, был негодным убежищем, зато таил в себе множество опасностей. Надо было во что бы то ни стало его пройти, пусть это и очень трудно. Мойра без конца натыкалась на поваленные деревья и на кучи лесного мусора, задержанного в полете кустарниками, да еще приходилось уворачиваться от летающих веток.

Лес вокруг нее жалобно стонал и скрипел, ветер завывал — в общем, шум стоял неимоверный. Мойра подняла голову и увидела сквозь изодранные верхушки деревьев, как по небу с бешеной скоростью несутся облака. Невесть откуда взявшиеся пластиковые пакеты свисали с веток, как холодные медузы. Но они вызывали меньше всего беспокойства. Через несколько минут лес расступился, и Мойра оказалась перед открытой, чуть волнистой зеленой равниной, продуваемой насквозь порывами ветра.

Поле для гольфа…

Уже метрах в пяти от себя Мойра ничего не видела — по лицу хлестали потоки дождя.

Она двинулась по полю, низко нагнувшись и постоянно моргая, как близорукий, потерявший очки, а вместе с ними и видимость. И вдруг за спиной снова послышались крики и свистки, и сердце у нее снова пустилось вскачь. На поле, открытом всем ветрам, тайфун, дав себе волю, выл и бушевал в полную силу, и теперь ей приходилось передвигаться почти на четвереньках, касаясь пальцами травы. Порой возникало ощущение, что ее тащат за волосы и пытаются сдернуть с нее одежду, иногда порыв ветра вынуждал несколько метров пятиться назад.

Когда же, измученная и дрожащая от холода, Мойра добралась до противоположного края поля, устав отбиваться от летающих вокруг веток, ее охватила паника и показалось, что она сорвалась в пропасть: за криками людей за спиной теперь слышался хриплый, истерический собачий лай. Она вспомнила, что, кроме всего прочего, в распоряжении службы безопасности были собаки, и ужас обрушился на нее, как апперкот.

Мойра ринулась напролом сквозь мокрые кусты, лихорадочно раздвигая ветви руками. Одежда на ней уже давно изорвалась, руки и лицо были в царапинах и синяках, но она не обращала на это внимания. Адреналин несся по венам, и она, почти в трансе, пробивалась только к одной цели: выжить. Через несколько метров земля вдруг резко пошла под уклон, и Мойра чуть не потеряла равновесие. Внизу, за деревьями и густой стеной дождя, блестели огоньки.

Рыбачья деревушка… Та самая, о которой говорила Регина…

До ее ушей снова долетел собачий лай, и она всхлипнула от всепоглощающего, не подвластного контролю ужаса. Дождь чуть-чуть поутих, и внизу, за деревней у подножия холма, теперь можно было различить море. В синеватом свете молний многометровые волны с ревом и грохотом били по сваям. Мойра спросила себя, каким чудом ухитряются выстоять эти крошечные домишки, зажатые между холмом и морем. Деревня была выстроена как попало и из чего попало. Не больше тридцати домиков, одни более прочные, в два или три этажа, другие — просто сколоченные из ржавых листов железа и поставленные на целый лес свай. На волнах болтались плавучие понтоны и лодки, явно пережившие не лучшие минуты в открытом море. Некоторые выбросило на берег, где уже высились кучи обломков.

Сердце отчаянно колотилось, когда Мойра спускалась среди деревьев по крутому склону, то и дело тормозя и руками, и ногами и цепляясь за все, что попадалось под руку, чтобы не скользить и двигаться вперед. С холма стекали потоки грязи, доходившей ей до щиколотки, и она боялась, что вот-вот сойдет оползень и унесет ее.

Мойра вылезла из-под прикрытия деревьев на верхушке бетонного пандуса, который сейчас превратился в водный поток, текущий прямо к деревне, и, прежде чем успела хоть что-то предпринять, оказалась в тридцатисантиметровом водопаде и, как на санках, съехала вниз. Она влетела на единственную деревенскую улицу под оглушительный грохот моря и смогла подняться на ноги не раньше, чем поверхность земли выровнялась в горизонталь.

Здесь ветер дул такими же порывами, но чуть спокойнее: деревня и залив были защищены обрывистыми склонами холма.

Все окна и двери в деревне были закрыты на засовы, и огни, видневшиеся в темноте, были огнями висящих снаружи фонарей, которые раскачивал ветер. И ни одной живой души. Интересно, жители ушли из деревни или затворились в домах? Мойра остановилась, чтобы немного отдышаться, и двинулась дальше. Маленькие алтари, которые гонконгцы обычно устанавливали у входа в дома, исчезли, как и обувь, рядком стоявшая у порогов.

Мойра постучала в дверь за засовом и позвала. Ей показалось, что внутри зазвучали обеспокоенные голоса. Она позвала громче. Забарабанила в дверь:

— ПОМОГИТЕ! ПОМОГИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА!