Майор Пронин и тайны чёрной магии

На склоне лет Лев Овалов не сомневался, что создал гениального сыщика. Незадолго до смерти он начал предисловие к пронинскому циклу такими словами: «Перед войной в мире было три великих сыщика: отец Браун, Шерлок Холмс и майор Пронин». Не больше и не меньше. А вот ценил ли он Пронина в пятидесятые годы? Пожалуй, Овалов не относил свой детективный цикл к собственному золотому писательскому фонду. Писал их то ради эксперимента, то ради успеха и гонорара. Свои производственные и исторические романы считал куда более «высокой литературой». Похожие мысли терзали Конан Дойля. Лев Сергеевич рассуждал: «Я мог бы эти пронинские рассказы щёлкать, как орешки – по пять-десять в год. Но не считал это нужным».

И всё-таки после лагеря и ссылки он восстанавливал свои позиции в литературе с помощью майора Пронина. Вероятно, Овалов и в ссылке потешал собеседников и пациентов захватывающими рассказами про шпионов – и в 1956–58-м на нехватку детективных сюжетов ему жаловаться не приходилось. В своем последнем интервью Лев Сергеевич рассказывал: «В начале 50-х приехал в Москву. Жить в крупных городах я не имел права, поэтому нелегально остановился у мамы. И пришёл в „Воениздат“. Редактор просто выхватил у меня рукопись… А ещё через месяц „Рассказы майора Пронина“ переиздали. Книжка стала очень популярной. И я решил написать продолжение. Катаев, главный редактор „Юности“, заказал мне целую повесть о Пронине… Называлась „Тайны чёрной магии“. А сюжет такой: в одной из деревень живёт знахарь и по ночам разбрасывает по полям какие-то семена. Потом выясняется, что это вовсе не семена, а амброзия. А знахарь так ненавидит советскую власть, что специально заражает колхозные поля страшными болезнями… Кстати, с этим знахарем я был знаком, когда после освобождения работал врачом в одной районной больнице. Правда, то, что он всячески вредил нашей советской власти, я придумал… Всем, кроме Катаева, в редакции повесть понравилась. Он же решил, что я слишком идеализирую чекистов. Так с тех пор она и лежит у меня в столе… Катаев сказал: „Недавно из Союза выслали иностранных шпионов. Напишите об этом – и я тут же напечатаю, даже не читая“. Выхожу из редакции, и вдруг на окне какого-то дома – букет алых роз. Меня как током ударило: вот об этом я и напишу! Повесть получила название „Букет алых роз“».

Катаев, конечно, знал толк в массовой литературе. Как-никак, в юности (которая не журнал) он зачитывался Ником Картером, Путилиным и Пинкертоном… Пронин стал советским Путилиным, советским Холмсом. Кстати, обоих он упоминает в этом романе. Возможно, Катаев закрыл дорогу «Чёрной магии» из тактических соображений: например, посчитал, что не время столь размашисто бить по сектантам… А, может быть, Катаева смутили стилистические несовершенства повести… Она в этом смысле и впрямь проигрывает и «Голубому ангелу», и «Медной пуговице». Её явно нужно было еще чуть-чуть доработать – и автору, и редакторам. Но это обычное дело. И не такие тексты удавалось приводить в божеский вид! Думаю, что и Овалов не считал сложившийся вариант окончательным и, возможно, даже не показывал его редакторам «Юности», а получил отказ по отрывкам, при обсуждении замысла.

Но, в конце концов, на Катаеве и его «Юности» свет клином не сошелся. В СССР хватало издательств, которым можно было предложить книгу о доблестных чекистах. Почему же писателю не удалось «по горячим следам» опубликовать «Тайны черной магии»? Почему Лев Сергеевич в позднейшие времена не предпринимал попыток все-таки напечатать эту повесть? Это – одна из тайн майора Пронина. Возможно, редакторам не понравилось, что чекист Пронин, признанный ас разведки и контрразведки, в этой повести поменял профессию, перевоплотился в партийного секретаря. Партийные хлопоты – дело почтенное, но было бы лучше, если бы Пронин все-таки сохранил связи с Лубянкой… В «Букете алых роз» и «Секретном оружии» мы увидели его в генеральских погонах, в кабинете на площади Дзержинского. Там ему и место. Возможно, излишними показались страстные антибериевские эскапады. То, что позволено Хрущеву – не всегда позволено в приключенческой литературе.

В те же годы Овалов написал еще несколько книг с участием Пронина и одну – с участием молодого чекиста Евдокимова, «Букет алых роз». Эту повесть Катаев принял на ура, она вышла в журнале «Юность», а вскоре – и отдельным изданием, с запоминающимися иллюстрациями.