Майор Пронин против врагов народа

– Могу, Иван Николаевись. Я ведь, если бы не война, стал бы лучсе врасем. Я любил лесить людей у себя. У отца были свитки с китайскими медисинскими трактатами. А я еще просил взять в монастыре буддийские рукописи. И старых людей спрасивал. Усился. Я много знаю.

«Вот так шофер, вот так самоед, – удивлялся про себя Пронин. – Просто подарок судьбы какой-то, шут ее побери!»

Всю дорогу он с интересом слушал рассказ Василия о дыхательной гимнастике, лечении травами и минералами, а также достижении состояния счастья и безмятежности ненаркотическими способами.

Новоявленный Валтонен встретил Пронина крепким запахом хорошего мыла – причесанный, румяный, являя разительный контраст небритому и бледному заключенному одиночной лубянской камеры Элоранте. Излучая свое знаменитое «опережающее обаяние», Пронин обнял нового товарища – и застыл, ожидая приглашения сесть. Нужно было показать, что хозяин в этом доме – Валтонен, бывший военный преступник Элоранта.

И хозяин подвел гостя к круглому столику, сервированному для чая.

– Ну, как устроились, Андрей Августович? Как нам здешние места?

Тот развел руками:

– «Хороши фесной в сату цветочки…» – по радио поют. Места – настоящая красота. Я видел карпов в озере…

– О, так у вас даже радиоточка есть! – порадовался за своего нового сотрудника Пронин. – Отменно.

Он посмотрел в окно: ветки яблони, уже отцветшей и усыпанной молодыми плодами, стучались в стекло форточки.

– Вас снабдили всем необходимым – в смысле рациона и экипировки?

– О, да. – Андрей Валтонен изменился в лице. – Но это не означает, что я вам буду рассказывать все подряд. Мы догофаривались – буду только чуть-чуть откровеннее.

Пронин кивнул головой и мягко улыбнулся:

– Чуть-чуть откровеннее, чем раньше, дорогой друг. А вы и раньше были чуть-чуть откровенны.

– Вы спрашивали про Малля?

– Было дело. – Пронин привычно хлопнул себя по коленям. Новенькие галифе на несколько мгновений сохранили след его пятерни. – Только вы уж, Андрей Августович, хоть бы чаек наладили для разговора. Я как-то отвык разговаривать с вами всухомятку.

Элоранта улыбнулся и отлучился на некоторое время для приготовления чая. Пронин внимательно осмотрел жилище «новокрещеного» и остался им доволен. Эстонец обустроился скромно, но кругом – чистота. Занавесочки на окнах, салфеточки на столах и тумбочке, покрывала на кровати.

– Вы, конечно, задали этот фопрос неспроста, – раздался голос Валтонена, вошедшего в комнату с чайником. – У вас есть информаторы. Я – только один из многих. Это я понимаю.

Пронин улыбался. Сколько он слышал таких самооправданий! Привычная ария предателя. В данном случае – полезного предателя.

– Так вот, Малль. Я уже слышал эту фамилию. Так я вам сказал в прошлый раз. Вы ведь убили полковник Аугенталер?

– Он говорил вам о Малле?

– Ха! Говорил! Именно. Полковник Аугенталер готовил большую операцию. Он хотел объявить террор фся советской власть! Начало действий должно состояться на глазах у Малля, в людном месте. Понимаете, чтобы весь мир содрогнулся от крови! Чтобы у вашего товарища Сталина задрожали скулы! – Элоранта выкрикнул несколько слов по-немецки, после чего виновато пожал плечами: – Так говорил полковник Аугенталер.

– Почему же террор нужно объявлять именно в присутствии Малля? Какой смысл?

– Вы сами понимаете. Во-первых, это гарантирует огласку на весь мир.

– И резонанс.

– Да, резонанс. А во-вторых, Иван Николаевич, я скажу вам это «во-вторых», но это будет мое последнее слово на эту тему.

Пронин кивнул.

– Я считаю, что Малль – негласный глава нашей организации. У меня нет об этом точных сведений. Я просто так считаю.

– Да, но хотя бы наведите меня на более детальные размышления.

– Аугенталер как-то раз сказал, что бочка с порохом, которая взорвет Соффеты, находится в Швейцарии. Это раз. С Маллем он имел очень тесные связи еще во время войны. Все источники финансирования его деятельности после войны тоже сходились в неких швейцарских банках. Это два. Далее, в группе полковника Аугенталера был один человек, близкий родственник Малля. Это три. И потом, все, что я знаю о готовившейся операции, – это то, что именно через Малля должен поступить сигнал о каких-то решающих действиях.

Пронин вздохнул. В принципе Валтонен не сообщил ему ничего нового. Все это и прежде было в гипотезах Пронина, в гипотезах осталось и теперь. Но – одним свидетельством больше. К тому же идея о главенстве Малля в группе Аугенталера явно была перебором. Если наши зарубежные агенты не смогли выяснить почти ничего о связях Малля с нацистами, значит, эти контакты были редкими и, скорее всего, недолгими. Но то, что немец завербовал дипломата, и сделал это по-фашистски круто и основательно, – сомневаться теперь не приходилось. Столь крупный общественный деятель, как Малль, был в планах Аугенталера козырной картой.

А дальше Элоранта откроет ему всех своих знакомых по работе с Аугенталером. Клубочек начнет разматываться и в конце концов приведет к намеченной цели.

– Андрей Августович, давайте-ка еще выпьем чайку!