Майор 'Вихрь'

- А что я сказал? - удивился Трауб. - Я сказал, что мы - самая великая нация, самое великое государство самого доброго и мудрого фюрера.

- Важна интонация, - сказал Рогальский.

- Э, бросьте... За интонацию пока еще не сажают. Если бы я сказал, что мы - нация кретинов, несчастное государство, попавшее в лапы идиота, тогда я первый бы проголосовал за свой арест! Но я-то сказал прямо обратное.

- С вами день ото дня труднее, - сказал Юзеф, - что с вами, милый писатель?

- Я не писатель! Я - добровольный наймит с душой подхалима!

Трауб поднялся со стула и отошел к столику, уставленному бутылками с самогоном. Следом за ним поднялся Юзеф. Он остановился возле Трауба и сказал:

- Господин военный корреспондент, мне нужен чистый аусвайс для одного друга...

- Дурачок, - ответил Трауб, выпив, - если я ругаю мое государство и его лидеров, так это не значит, что я готов продавать мой народ, попавший в их лапы.

- Каждый народ заслуживает своего правительства.

- Глупо. Значит, вы в таком случае заслуживаете то, что имеете сейчас. Я к вам неплохо отношусь, но спасти от виселицы не смогу: Геббельс меня теперь не любит. Не лезьте в кашу. Выживите, это будет ваш долг перед родиной. Чтобы ей служить, надо уметь выживать. Побеждает выживший. Погибший герой обречен на забвение, выживший трус может стать живым героем, когда кончат делать пиф-паф друг в друга.

- Это вы красиво говорите, Трауб, - задумчиво ответил Юзеф, - но только мы боремся против вашего правительства, а ваш народ ваше проклятое правительство поддерживает.

- Я в своей прозе всегда вычеркивал эпитеты. "Проклятое" - это эпитет. Двадцатый век смял человека. Сейчас все будет решать - помимо нас великое неизвестное, название которому - _время_.

- Юзеф! - крикнул с кухни пан Тромпчинский. - Юзеф, дрова кончаются.

- Простите, я сейчас, - сказал Юзеф и вышел из гостиной.

На кухне возле двери стоял Зайоцкий. Для пана Тромпчинского-старшего он был просто Зойоцкий - часовщик и самогонщик. Для Тромпчинского-младшего это был товарищ Седой. На самом деле он был Збигнев Сечковский - начальник группы разведки Краковского подпольного комитета Коммунистической партии Польши.

Юзеф и Седой вышли во двор. Ночь была холодная. Порывами налетал студеный - не июньский, а скорее ноябрьский - ветер. Звезды были по-осеннему яркие.

- Юзеф, - спросил Седой, - когда ты в последний раз видел Андрея?

- Андрея? Позавчера. А что?

- Погоди. Где ты его видел?

- В городе.

- Это ясно. Где именно?

- Возле магазина пана Алойза.

- В какое время?

- В три часа.

- Он был пьян?

- Что ты... Нет...

- Сколько денег ты ему передал?

- Тысячу злотых, как обещал.

- Куда он пошел после?

- Не знаю. Я смотрел, чтобы за мной не было слежки. За ним я не смотрел. А в чем дело?

- Погоди. Как он был одет? Не в немецкой форме без погон?

- Нет. Он был в сером костюме.

- Серая рубашка с красным галстуком?

- По-моему, да... Наверняка - да.

- Вот так штука...

- А что случилось?

- В пять часов его видели входящим в абвер. В девять часов он вышел оттуда.

- Не может быть... Он ведь прислан красными... Он русский разведчик.

- А до часу ночи он пил в казино для немецких офицеров с полковником абвера Бергом.

- Что ж мне - пора уходить в лес?

- Ты два раза передавал ему деньги?

- Да.

- Ты ведь ему не говорил, кто ты такой?

- Нет. Сказал, что пришел от тебя.

- А я для вашей семьи не столько часовщик, сколько самогонщик. Ты с ним не говорил ни о чем?

- Никогда.

- Как бы не пришлось менять квартиру мне... Ты вне игры, он не знает, кто ты и откуда. Передавал деньги за самогон моему человеку - это убедительно. Ай-яй-яй, какая штука получается...

- Ты запрашивал красных?

- В лесу кончилось питание для рации. Ладно, иди, проигрывай деньги немцу. Завтра утром я к тебе подойду, может, что прояснится. Во всяком случае, помни: ты передавал деньги моему человеку за самогон, который получал у нас. Для отвода глаз я тебе брошу письмецо с просьбой остаток вашего долга передать пану Андрею.

- Хорошо.

Седой пожал Юзефу руку и пошел вниз, к дороге. Он всегда прощался и здоровался, очень крепко сжимая руку, чуть дергая ее на себя - будто борец перед началом схватки.

Юзеф стоял на крыльце до тех пор, пока не затарахтел мотоцикл на нижней дороге: это значило - Седой уехал. Юзеф достал сигарету и закурил. Он почувствовал, что руки у него дрожат.

Но ни Юзеф, ни Седой не знали, что "красный разведчик" Андрей, посланный сюда три месяца назад, имеет кличку Муха и что именно на встречу с ним была заброшена группа Вихря.

ОДИССЕЯ СОРОК ЧЕТВЕРТОГО ГОДА