Майра

Доктор Монтаг все еще пытается время от времени подвергать сомнению мою теорию. Однажды он заговорил о материнском инстинкте как о том, что не подразумевает власть. Разумеется, он не прав в самом прямом смысле мать по своему усмотрению может дать ребенку сиську (или бутылочку) – источник жизни, а может отобрать. Если существуют примеры более полной власти одного человека над другим, то мне они неизвестны. Разумеется, большинство людей скрывают свое стремление к власти, в том числе и от самих себя. Тем не менее желание господствовать неизменно и неумолимо. Взять того милого, внешне абсолютно неагрессивного человека, произносящего свои совершенно дурацкие шутки, заставляющие людей смеяться. В определенном смысле он имеет такую же власть над людьми, как, скажем, Гитлер: в конце концов его слушатели смеются тогда, когда он их заставляет. И так происходит всегда и везде, на любом уровне. Моя уникальность – просто результат самопознания. Я знаю, чего я хочу, и я знаю, что я есть. Я – свое собственное творение, и сейчас я готовлюсь совершить прорыв в ту область, в которую я до смерти Майрона могла заходить только в мечтах. Теоретически уже разрушив идол мужской силы, я должна теперь разбить его практически – в лице Расти, который опять появился в городе.

И все же, кто я? Что я чувствую? Существую ли я в конце концов? Вопросы без ответа. В данный момент я будто нахожусь в состоянии амнезии, как в «Завороженном» [27], ощущая, что вот-вот случится нечто странное. Я испытываю тревогу, какое-то смутное волнение.

26

Зазвонил телефон. Это была Мэри-Энн. Я никогда не слышала, чтобы она была так взволнована.

– Он вернулся! Расти вернулся.

Я сделала вид, что это для меня новость. На самом же деле сегодня во второй половине дня Ирвинг Амадеус сказал мне:

– Это сокровище только что опять появилось на древних ритмах. Ему здорово досталось от нас за прогулы.

Я тут же направилась к Баку в офис, чтобы навести справки у секретаря; та поначалу отказалась говорить о деталях, но, когда я пригрозила, что пойду и расспрошу обо всем Бака лично, сказала, что Расти был задержан вместе с двумя другими молодыми людьми на мексиканской границе по подозрению в контрабанде марихуаны. К счастью, явных улик против них не было, и их отпустили. Тем не менее Расти продлили испытательный срок, и инспектор по наблюдению за условно освобожденными просил Бака не спускать с него глаз.

Расти ничего не рассказал Мэри-Энн.

– Знаете, он был с этими двумя ужасными парнями в Мексике, и они разбили машину. Они настолько поиздержались, что не могли наскрести денег даже на автобус обратно, и в конце концов их вызволил американский консул, когда они уже были на грани голодной смерти.

Расти – истинный представитель своего времени, в этом нет никаких сомнений: его фантастические истории служили для Мэри-Энн, равно как и для него самого, защитой от жестоких вторжений реальной жизни.

Хотя я не могу сказать, чтобы чужая радость когда бы то ни было порождала во мне что-либо кроме глубокой меланхолии, была почти рада за Мэри-Энн.

– Вы должны быть очень счастливы, – прошептала я подобно Филлис Такстер из «Тридцати секунд над Токио» с великолепным Ван Джонсоном.

– И мы бы хотели пообедать с вами сегодня вечером, если вы не против. Я рассказала Расти, как хорошо, просто чудесно вы относились ко мне, пока его не было.

– Мне кажется, вам было бы приятнее, если бы сегодня он целиком принадлежал вам. Кроме того, вы уверены, что он хочет меня видеть?

Возникло легкое замешательство, за которым последовали горячие уверения в том, что в действительности Расти восхищается мной, особенно после того, как я помогла ему на занятиях по пластике.

27

Сейчас полночь. Это был волнующий вечер. Во многих отношениях. Мы встретились с Расти и Мэри-Энн в «Быке и петухе» на Стрипе, по-видимому, это любимый ресторан Расти, и кормят там действительно сытно и вкусно. Он был необыкновенно весел и энергичен и поначалу не испытывал, казалось, никакой неловкости. Он легко импровизировал по поводу своих похождений в Мексике, ни на минуту не переставая жевать пшеничные лепешки с малиновым джемом. Я ограничилась маленьким кусочком индейки. Я очень боюсь стать такой же толстой, как Гертруда, которая в последние годы была похожа на запеченную грушу.

– Потом, после того как мы покинули Тигуану, нам пришлось разделиться, потому что, знаете, путешествовать автостопом втроем мы бы вряд ли смогли. Никто не возьмет троих парней вроде нас, небритых и грязных… Хотя был один такой… – Расти замялся, словно вспоминая детали или, что более вероятно, раздумывая, как бы подостовернее соврать. – Он хотел нас подбросить, такой смешной маленький мексиканец со сверкающими золотыми зубами и настолько нервный, что эти золотые зубы все время выбивали дробь, но он очень хотел нас, а мы сказали ему, черта с два, вы понимаете, кому нужны такие жертвы?