Майская Гроза 3

Вскоре радист Михеев обнаружил искомую частоту, на которой голос с сильным акцентом повторял то же самое.

— Чего тебе надобно, Ганс? — Откликнулся Володька, выслушав это обращение.

— Я не есть Ганс, я есть Густав. — Поправил лейтенанта Банева голос с той стороны.

— Чего тебе надо, Густав? — Повторился Володька.

— Я есть искать старшина Банев. — Ответил немец. — Я просить сказать ему, что я его искать.

— Я, лейтенант Банев, слушаю тебя. — Володька оторвался от наушников, посмотрел на Кольку. — Вы ему отвечали?

— Отвечали, но с нами он говорить не захотел, ждал тебя.

С той стороны проявился другой голос, говорящий по-русски почти без акцента, наверняка переводчик.

— Если ты тот Банев, который нам нужен, то должен знать, куда попал твой первый снаряд в панцер гауптманна Оберта. — Начал разговор переводчик.

— Ни первым, ни вторым снарядом мы в него не попали. — Володька усмехнулся столь примитивной проверке. — Третьим снесли командирскую башенку, четвeртым сорвали левую гусеницу, а пятым подожгли.

На той стороне молчали, наверное переводчик пересказывал немцам то, что посчитал нужным сообщить русский лейтенант. Минуты через три рация ожила.

— А куда попал в твой танк гауптманн Оберт? — Продолжил проверку переводчик.

— Никуда ваш Оберт не попал. — Отрезал Володька. — Осколками черенок лопаты перерезало, да брезент продырявило.

Брезент пришлось латать, новый выдавать отказались наотрез. Истины ради, надо признать, что немец третьим снарядом почти попал. Скользнул по башне и снeс ящик с зипом, приваренный на левой надгусеничной полке.

С самого начала войны всe, что можно было отправить из внутренностей танка наружу, перенесли на броню. Даже личные вещи экипажа требовали хранить в специальных ящиках, наваренных на башне. Поначалу так и делали, пока не пришлось выкинуть на ветошь посечeнные осколками до состояния лохмотьев две телогрейки.

— Я есть обер-лейтенант Густав Оберт. — В наушниках возник голос первого немца, вызывавшего старшину Банева. — Я вызывать тебя, лейтенант Банев, на дуэль.

— С какого перепугу? — Не понял причину вызова Володька.

— Я есть брат гауптманн Хайнц Оберт. — Объяснил немецкий танкист после некоторого молчания. — Я вызывать тебя, лейтенант Банев, на дуэль.

— Да пошeл ты со своей дуэлью… — Володька разъяснил немцу, куда он должен отправиться со своим вызовом.

— Это не есть по-рыцарски! — Продолжил немец после того, как ему перевели пожелания русского лейтенанта.

— Слушай, обер-лейтенант, наверняка, не первый год воюешь, не надоело в солдатики играться? — Взъярился Володька. — Свою жизнь не жалеешь, об экипаже подумай.

Слушавший эту перепалку старшина Данилов только удивлeнно качал головой. А дружок-то повзрослел. Прежний Володька Банев непременно ухватился бы за идею устроить дуэль. А этот начал о последствиях думать. Хотя абсолютно прав. Это командиру танка позволительно рисковать без особой надобности, а ротный такого права не имеет.

— Это не есть игра! — Начал оправдываться немецкий танкист. — Я дать слово тебя сжечь! Своей семья слово дать.

— Ты среди родственников один припадочный? — Поинтересовался Володька. — Или ещe кто-нибудь есть?

— Со мной воевать мой младший брат. — Ответил немец после недолгого молчания. — Он тоже дать слово.

— А что же вы бабушку с собой не взяли? — Язвительно спросил Володька.

— Зачем бабушку? — Удивился обер-лейтенант, замолчал на минуту, потом продолжил уже злым голосом. — Я говорить серьeзно. Будем шутить после дуэль.

— Слушай, Густав Оберт, если у тебя с головой непорядок, то обращайся к врачам. — Володька решил поставить точку в разговоре. — Успокоительного попей, больничным воздухом подыши. Когда угомонишься, тогда поговорим.

Володька отключил связь и снял наушники, повернулся к Кольке Данилову.

— А в бригаде об заклад бьются — сожжeшь ты немца или нет. — Данилов протянул руку к пачке с Казбеком, подаренным лейтенанту Баневу командиром бригады.

— Добрые вы тут все. — Володька угостил друга, закурил сам. — А меня спросить нужно?

— Вот и спрашиваем? — Колька откинулся спиной на броню башни, протянул ноги к моторному жалюзи танка, на котором они выслушивали немца.

— Других забот у меня нет, кроме как дуэли с его немецким благородием устраивать.

— А Михеев с Костиным на каждом углу трезвонят, что жить немцу осталось ровно до того момента, как их командир назад вернeтся.

— Коль, не трави душу. — Володька отмахнулся от надоедливого комара, зудевшего над ухом. — Подвернeтся этот Густав в бою, сожгу за милую душу, но устраивать показательные догонялки со смертью не собираюсь.

Друзья замолчали, наблюдая, как солнце неторопливо опускается к горизонту, раскрашивая дальний край неба всеми оттенками красного. Скорее всего к ветру, но может и дождь случится.

— Кто-нибудь его видел? — Спросил Володька, но видя непонимание в глазах друга, пояснил. — Танк у него какой?

— Вроде как «четвeрка». — Ответил Данилов. — Но странная какая-то. Пушка очень длинная и башня явно другой формы. Близко он не подходил, издалека себя показывал. Да и обвешанный экранами по всем бортам, ничего кроме них не видно.