Майская Гроза

Фельдман выскочил в дверь, с силой захлопнув еe за собой. Виктор прислонился к стене, прислушиваясь к происходящему во дворе. Решится ли Фельдман послать бойцов арестовать его? В них капитан Зайцев стрелять не будет, не имеет права. Но тогда придется раньше времени раскрываться. Он уже начинал жалеть, что сорвался, да и нарком вряд ли будет доволен таким развитием событий. Хотя Фельдман уже приговорен, и живой он до сих пор только потому, что выпал из основной линии расследования. Сразу после скандала на собрании его перевели куда-то на Дальний Восток, где он и сидел тихо все это время. Обнаружив его здесь, Виктор был в недоумении. За Мордкой не тянулось никаких ниточек, все анализы его поведения и контактов давали однозначный вывод — просто дурак! Потому он его и вычеркнул из списка подозреваемых, хотя поначалу очень хотелось, хоть как-нибудь, хоть за уши притянуть этого подлеца под расстрел. Но профессионал возобладал над чувствами, и Виктор забыл про своего бывшего сослуживца.

Во дворе раздавался визгливый от пережитого страха голос Фельдмана, он сзывал своих сопровождающих. Вскоре заработал двигатель, хлопнули двери и машина тронулась со двора. Виктор убрал в кобуру пистолет, который до сих пор держал в руке. Щелкнула кнопка — комбриг закрыл свою кобуру. Облегченно вздохнул начштаба. В углу раздалось истерическое всхлипывание, началась реакция на произошедшее у радистки. Виктор внимательно посмотрел на нее, Любаша, как называл еe Фельдман, действительно была очень красива. С такой внешностью в актрисы надо идти, а не в армию. Не мудрено, что даже Мордка с катушек сорвался. Начштаба начал еe успокаивать, та уткнулась ему в плечо и ревела уже в полный голос.

Виктор вышел в коридор, вслед нему последовал командир бригады.

— Так тебя, капитан Зайцев, видать за дело турнули? — Сказал подполковник. — Я думал ты его кончишь.

— Никак нет, товарищ подполковник, стрелять я бы не стал. — Ответил ему Виктор, хотя и сам сомневался в своих словах.

— Что-то верится слабо!

— Я его хорошо знаю, трус тот еще. Он должен был испугаться. — Продолжил Виктор.

— Я бы тоже испугался. Ты бы свои глаза увидел в этот момент! — Усмехнулся подполковник. — У тебя что с ним старые счеты?

— Да, из-за него здесь оказался. — Решил Виктор поддержать эту версию.

— А он за что?

— За то, что для других расстрелом заканчивается — за клевету на товарища Сталина. — Увидев недоверчивый взгляд комбрига, он пояснил. — Родственник у него где-то на самом верху, вот он легко и отделался.

— Да куда уж легче. — Покачал головой подполковник. — Тебя вон "с сохранением звания", а его с переаттестацией. В Москве тоже у тебя начальником был?

— Да нет. — Виктор отрицательно покачал головой. — Просто сослуживцы, в одном отделе были.

— А из-за чего вражда?

— Дураков не люблю. — Ответил Виктор. — Особенно когда они в мои дела лезут.

Они вышли во двор, остановились под разлапистой елью, стоящей вблизи здания. Закурили. В молчании прошло несколько минут. Наконец, подполковник решился задать самый главный вопрос.

— Что делать будем, капитан? Когда за нами приедут?

— А ничего не будем. Ваших действий он не видел. Поэтому валите все на меня.

— А ты как же? Нет, капитан, вместе начудили, вместе и отвечать будем!

— Не волнуйтесь, товарищ подполковник, я сумею оправдаться. — Поймав очередной недоверчивый взгляд, он усмехнулся. — Я действительно сумею выкрутиться. Только вы с начштаба и этой радисткой заранее решите, что говорить будете.

Виктор выбросил окурок в урну, спросил, отдавая честь:

— Разрешите идти заниматься своими обязанностями, товарищ комбриг.

Командир бригады только кивнул. Капитан Зайцев развернулся и пошел к себе. Подполковник провожал его взглядом, думая о том, что вот встретился в жизни настоящий мужик, да кажется ненадолго судьба их свела.

15 мая 1941 года западнее Луцка

По шоссе Владимир-Волынский-Луцк в сторону Луцка неторопливо двигались две эмки, в некоторых местах останавливались, из машины выходили военные и, осматривая окрестности, что-то решали. Иногда разворачивали на капоте ближайшей эмки карту, сверялись с ней, осматривали в бинокли окрестности, затем сворачивались и двигались дальше. Через несколько километров машины вновь останавливались и все повторялось.

В первой машине командир созданного в прошлом году, на базе его двадцатой дивизии, второго танкового корпуса полковник Катуков говорил сидящему рядом с ним подполковнику:

— Смотри сам Иван, твоей бригаде основной удар принимать. Причем геройски полечь во встречных атаках вы не имеете права. Ты должен и немцев остановить и, по возможности, свои батальоны сохранить.

— Да я разве не понимаю, Михаил Ефимович, вот только силенок у меня для этого маловато, как мне кажется. А как немцы на меня парой танковых дивизий выйдут? Не выдержу я тогда удара, сомнут.

— А вот для того чтобы не смяли, ты их не в чистом поле встречай, а найди хорошее место для засады, да еще постарайся на дороге их поймать. Пока они в боевые порядки развернуться, ты их уполовинить сможешь.