Мак

— До скорого, Бентли! — Я повернулась и погладила своего джек-рассела, а потом, взяв ключи от своего нового «БМВ» (небольшой подарок для себя любимой), вышла за дверь пляжного домика с двумя спальнями.

«Ты справишься, Тед! Черт, даже не сомневайся в этом!»

~ ~ ~

Мой новый помощник по административным вопросам, Шеннон, блондинка средних лет с пассивно-агрессивной улыбкой, поприветствовала меня у ресепшена на входе. Центр психического здоровья, — одноэтажное стеклянное здание с чрезмерно яркой благоустроенной территорией, — располагался всего в десяти минутах от центра Санта-Барбары и вмещал в себя места для двухсот пациентов, пятьдесят из которых были зарезервированы для длительного или постоянного проживания. Остальные места периодически занимали матери с постродовым синдромом и люди, преследуемые чувством тревоги или переживающие черную полосу в жизни. Наркоманы и алкоголики стекались сюда со всего города.

— А вот и наше отделение стационарного лечения, — сказала Шеннон, подводя меня к двойным дверям бежевого цвета с вырезанными небольшими отверстиями, которые предотвращали столкновения персонала. — Пятьдесят пациентов получают круглосуточный уход, включая индивидуальные сеансы.

Шеннон распахнула двери, и я последовала за ней, ощущая себя словно на экскурсии по местному зоопарку.

— Первые десять палат закреплены за нашими «самоубийцами», в остальных обычно лежат пациенты с посттравматическими стрессовыми расстройствами, с хронической постродовой депрессией и нарушением пищевого поведения. — Шеннон прогуливалась по коридору, периодически указывая мне на двери палат.

Здесь не было ничего, чего бы я еще не встречала за четыре года работы в округе, и, соответственно, большинство пациентов были ходячими примерами из учебников по психиатрии. Примерно семидесяти процентам из них помогут стандартные психотерапевтические процедуры. Остальные тридцать, если верить статистике, так и будут нуждаться в пожизненном уходе, демонстрировать незначительные улучшения или требовать лечения, которое мы не можем им обеспечить.

Моя же работа заключалась в том, чтобы организовать эффективную работу центра и принести тем самым пользу как можно большему количеству пациентов.

— Вот и весь ознакомительный тур, — весело объявила Шеннон, когда мы дошли до конца коридора, но ее карие глаза выдавали совсем другие эмоции.

Внезапно мой взгляд упал на безукоризненно отполированную бежевую кафельную плитку, ведущую к последней комнате справа от нас. В маленькое окошко в двери вставлено стекло, но за ним было абсолютно темно.

— Кого госпитализировали в эту палату?

«Комната номер двадцать пять.»

— Какую именно, доктор Валентайн?

Меня пронзила сильная дрожь, и я стала растирать руки, покрывшиеся гусиной кожей.

— Здесь прохладно, не так ли?

— Некоторые расходы, такие как теплоэнергия, не полностью покрываются нашим финансированием, — пожала плечами Шеннон. — Я привыкла.

«Хмм…»

— Я изучу этот вопрос с теплоэнергией позже. — Я снова указала на палату двадцать пять. — Так что с ней не так? Внутри нет света, хотя мы на режимном объекте. Сейчас день, и мы должны придерживаться распорядка, в том числе и в освещении.

Распорядок дня был важен ровно так же, как и процедуры. Это касается и солнечного света. И та комната не может пустовать, потому что, по моим данным, центр был забит под завязку. Приходилось отказывать новым пациентам из-за отсутствия мест в нашем прекрасном святилище умственного исцеления.

— О, вы про ту комнату… — Ее взгляд переместился на дверь комнаты двадцать пять. — Это пациент доктора Уилсона.

— У пациента отвращение к свету? Поскольку занавески явно закрыты, а света нет.

— Я не знаю.

— В смысле? — спросила я.

— Ну, этот пациент… — она подошла ближе, чтобы говорить тише, — проблемный.

— Не поняла. В конце концов, это то, чем мы занимаемся. Работаем с трудными пациентами и пациентами с проблемами.

Шеннон глубоко вздохнула.

— Этот пациент ни с кем не разговаривает, и доктор Уилсон велел оставить его в покое, пока он сам не будет готов говорить с нами.

Я подняла голову и поправила очки.

— Если пациент не хочет участвовать в процессе собственного выздоровления, то мы ничем не можем ему помочь. Выписывайте его или направьте в окружную больницу.

Центр являлся частной клиникой и работал в основном на гранты от государства или пожертвования, поэтому в уставе учреждения было четко прописано количество пациентов центра, принимаемых нами в год.

Шеннон недоуменно заморгала.

— Что-то не так? — осведомилась я, потому что такому человеку, как я, эмоции на ее лице были неясны.

— Доктор Уилсон предельно ясно дал понять, что этого пациента беспокоить нельзя.

Вот оно что! Шеннон боялась ослушаться доктора Уилсона.

— Понятно, Шеннон. Прости. Я не хотела ставить тебя в неловкое положение.