Макаров

Здесь следует привести отрывок из официального рапорта, представленного Макаровым по окончании плавания эскадры Балтийского моря, которой он командовал. Рапорт этот настолько характерен, что не нуждается в пояснениях: «Все наши корабли отличаются большим удобством в помещениях офицерских и лишены всяких житейских удобств в помещении низших чинов. Каждый входящий в жилую палубу или крытую батарею английского судна чувствует, что он входит в жилое место, приспособленное для людей, тогда как наши жилые палубы и батареи решительно ничего для этого не имеют... и действительно, низшему чину негде присесть. Полагаю, что на каждом корабле можно найти место для 2–3 столов, на которых низший чин мог бы написать то, что ему нужно, и необходимы местные скамейки или рундуки для сидения».

Макаров высоко ценил великолепные качества русского матроса и солдата, национальные традиции русского воинства. Он призывал беречь собственные национальные традиции и не переносить бездумно чужих правил и представлений.

В западноевропейских флотах и армиях издавна практиковалось (практикуется, кстати, и теперь) вознаграждение матроса и солдата деньгами за успехи в боевых действиях. Вопрос о введении такого рода вознаграждений в русском флоте однажды был поднят Морским министерством. Макарову было предложено высказаться по этому поводу. Он резко возразил против чуждых новшеств и написал прекрасные слова в честь рядового солдата своей родины: «Русский воин идет на службу не из-за денег, он смотрит на войну как на исполнение своего священного долга, к которому он призван судьбой, и не ждет денежных наград за свою службу. Отучать его от этих правил – значит подкапывать тот принцип, на котором зиждется вся доблесть русского солдата».

Бескорыстное выполнение воинского долга перед родиной отличало рядовых русских солдат и матросов во все времена. Не случайно за всю историю России наемные войска никогда не имели у нас хоть сколько-нибудь существенного значения. И напротив – в Западной Европе и в Америке (раньше, как и теперь) наемничество всегда играло значительную, а порой и основную роль в армиях феодальных и буржуазных государств. То же благородное бескорыстие в выполнении своего долга характерно и для передовых офицеров, генералов и адмиралов российской армии и флота. И таких военачальников солдаты и матросы почитали «своими» и любили их преданной любовью. Степан Осипович Макаров был одним из них.

Нет возможности сколько-нибудь подробно остановиться на всех проблемах, так или иначе затронутых в «Морской тактике». Повторяем, заинтересованный читатель может легко отыскать эту книгу сам: последнее, вышедшее уже в советское время издание имеется в любой крупной библиотеке19. Добавим лишь, что в книге Макарова разбросано множество мыслей по самым различным вопросам, некоторые из них сформулированы кратко и сжато, как афоризмы. В параграфе «Выбор чтения» Макаров рекомендует: «Наш совет молодому человеку – читать побольше оригинальных сочинений и в выборе книг не столько руководствоваться интересностью излагаемого предмета, сколько достоинством автора». Не скупился Макаров в этой книге и на шутку: «Когда адмиралу Лазареву сказали об одном малоспособном офицере, что он много плавал, то он, указывая на свой сундук, возразил: „Вот этот сундук сделал три кругосветных плавания, но так сундуком и остался“.

Книга Макарова имела широкий и шумный успех. Автором восхищались – у него появились новые почитатели, автору предъявляли претензии (нередко справедливые) и спорили с ним, автора бранили – бранили зло и раздраженно. Последнее принесло Макарову немало огорчений, ибо здесь проявились личные пристрастия и сведение счетов. Его прозорливую критику Мэхена, Коломба и некоторых иных современных ему западных военно-морских теоретиков толковали так, будто он вообще пренебрегает иностранным опытом. Особенно досталось Макарову за пристрастие к крейсерам и минным атакам.

– Морское казачество, видите ли, русская лихость! – ехидничали просвещенные оппоненты, понимающе переглядываясь: знаем, мол, куда ты метишь, выскочка...

И что из того, что Макаров – разносторонне образованный человек – знал европейскую науку и технику не хуже, а много лучше большинства своих оппонентов. Язвительные пересуды по поводу «морского казачества» вплоть до последнего дня не затихали за его спиной. Как же, ведь обвинить кого-либо в пресловутом «казачестве» значило подчеркнуть собственную «прогрессивность» взглядов. Чего уж не принесешь в жертву ради этого! Не только первого адмирала страны, а и весь русский флот, да чего там – всю Россию! – всю ее не жалко ради «смелого» словца. И не жалели.

Впрочем, все эти пересуды, сплетни – все это ничто, пыль, пена. Книга Макарова имела успех не потому, что вызвала шум, – она стала делом. Да, делом, ибо на много лет осталась предметом насущной идейной жизни русских моряков. Кстати говоря, не только русских. Книгу Макарова неплохо знали и на иностранных флотах.