Макбет

– Каси… – проговорил Тортелл.

– Что?

– Найдите Каси.

Каси бежал. Сердце колотилось в горле, подошвы стучали об асфальт, все быстрее и быстрее, в ритм песне, которая начинала звучать у него в голове каждый раз, когда он боялся. «Help!»

Каси уже почти залез в машину, когда услышал хлопок и увидел дыру в куртке белобрысого полицейского. Потом тот упал, а папа приказал Каси бежать.

Каси машинально побежал туда, где вырос – вниз, к речке. К развалинам полусгоревшего дома, где они в детстве играли с друзьями. Крысиный дом – так они его называли.

Сгоревший каменный дом был белым, с черными полосками сажи вокруг дверных и оконных проемов, похожий на густо накрашенную проститутку. Здесь, внизу, возле реки, маленькие домики были выстроены тесно, словно пытались найти друг у друга защиту. Кроме одного. Этот деревянный дом с выкрашенными в синий стенами стоял чуть на отшибе, словно изгой. Каси продрался сквозь камыши, вбежал внутрь, туда, где прежде была кухня и где сейчас остались лишь воняющие мочой стены с нацарапанными на них ругательствами. По узенькой лестнице Каси спустился в спальню. На одной из кроватей валялся полусгнивший матрас. Когда-то Каси и сам лежал на нем – именно здесь, среди дохлых крыс и пустых бутылок, он впервые поцеловал девушку. Как-то раз, когда ему было десять или одиннадцать, они с друзьями пришли сюда на закате солнца и, кашляя и отплевываясь, выкурили свою первую сигарету, глядя на крыс, деловито бредущих к пересохшему руслу реки. Возможно, они пришли сюда специально, чтобы умереть.

Может, ему лучше будет вернуться? Нет, папа велел ему бежать оттуда. И этот белобрысый, Ленокс, он же полицейский, значит, в полиции известно о готовящемся покушении на бургомистра.

Надо просто спрятаться и пересидеть, а когда все закончится, вернуться домой.

Каси открыл большой платяной шкаф, залез внутрь и закрыл дверцы. Он вжался затылком в стенку шкафа и проиграл в голове мелодию. «Help!» Каси вспомнил фильм, где «Битлз» бегали по городу и подшучивали друг над другом, коротенький смешной фильм о мире, где не существовало зла. Здесь его, Каси, найдут, только если будут точно знать, где искать. К тому же он никакой не бургомистр, а обычный мальчишка, который за всю жизнь если что и натворил, так это выкурил тайком пару сигарет, распил с другими мальчишками полбутылки виски и целовался с чужими девчонками.

Теперь его сердце билось медленнее.

Каси прислушался. Ничего. Придется посидеть тут еще немного. Дыхание восстановилось, он перестал хватать ртом воздух. Одежды этот платяной шкаф не видал уже много лет. И тем не менее Каси чувствовал ее запах. Запах, призрак чужой жизни. Бог знает, куда делись эти люди. Мама говорила, что в этом доме жила неблагополучная семья. Что они пили, дрались и чего похуже. Что ему, Каси, следует благодарить судьбу за то, что у него есть любящий папа, который никогда не поднимал на него руку. И Каси благодарил судьбу. Никто не знал, что его папа – бургомистр, и сам он никому об этом не рассказывал – ни тем, кто звал его безотцовщиной, ни другим безотцовщинам, ни разу не видевшим своих отцов, а порой и не знавшим, кто их отец. Таких Каси жалел. Однажды Каси сказал папе, что придет время, и он поможет им. Им и всем тем, кому после закрытия «Эстекса» пришлось нелегко. В ответ папа не погладил его по голове и не засмеялся, как поступили бы другие отцы. Он серьезно выслушал Каси и сказал, что если тот действительно захочет им помочь, то может рассчитывать на его поддержку. И кто знает, может, в один прекрасный день Каси и сам станет бургомистром, мир видал и не такие чудеса – вот как папа сказал. И назвал его Тортеллом-младшим.

Но мир оказался совсем другим. В нем нет места добрым поступкам и смешным коротким фильмам с музыкой. И помочь никому невозможно. Ни отцу, ни матери, ни другим детям. Только самому себе.

Автобус перед ними остановился, и Олафсон резко затормозил. На остановку высыпали люди – в основном девушки. Нарядные и красивые. Субботний вечер. Ему тоже хотелось выпить пива и оправиться с девушкой на танцы. Напиться и танцевать до упаду, чтобы лицо водителя стерлось из памяти. Сидевший рядом Сейтон протянул руку и выключил радио, по которому как раз передавали песню Линды Томпсон «I want to see the bright lights tonight».

– Откуда они вообще взялись? Дуфф. Малькольм. Кетнес. А этот сопляк, похоже, сын Банко.

– Назад, в Управление? – спросил Олафсон, втайне надеясь, что субботний вечер еще можно спасти.

– Нет, рано еще, – ответил Сейтон, – надо отыскать мальчишку.

– Сына Тортелла?

– Не хочу возвращаться к Макбету с пустыми руками, а этот мальчишка нам еще может пригодиться. Сверни налево. И помедленнее.