Макбет

Теперь места было слишком много. Снизу доносились звуки радио, и Банко знал, что Флинс готовится к занятиям. Мальчик был способным и старательным. Банко успокаивал себя, говорил, что те, кто все на лету схватывает, быстро перегорают, когда сталкиваются с трудностями. И тогда приходит черед таких, как Флинс, привыкших к усердию и кропотливой работе. Ничего, все наладится. Кто знает – может, мальчик скоро познакомится с хорошей девушкой и обзаведется семьей. А поселятся они, например, в этом доме. Может, настанут времена еще лучше. Может, они еще принесут пользу Дункану, теперь, когда Макбет станет руководить отделом по борьбе с организованной преступностью. Узнав о назначении, Банко удивился не меньше всех остальных. Один из гвардейцев, Рикардо, напрямую сказал, что не представляет, как Макбет и Банко вырядятся в костюмы с галстуками и запрутся в кабинетах. Будут планировать бюджет и рисовать стрелочки. Начнут расхаживать по вечеринкам с комиссарами, чиновниками и другими богатеями. Впрочем, поживем – увидим. Во всяком случае, надо попытаться. Возможно, пришел черед таких, как Макбет, привыкших бороться, чтобы получить желаемое. Кроме Дуффа, в Главном управлении никто не знал, что в юности Макбет «сидел» на амфетаминах и на каком дне оказался из-за этого. Однажды, патрулируя залитые дождем улицы, Банко наткнулся на мальчишку – тот был без сознания и, свернувшись калачиком, лежал на автобусной обстановке. Банко растолкал его и хотел было выгнать, но в темных глазах мальчика светилась такая мольба, и такое отчаяние сквозило в каждом жесте, когда мальчишка вскочил с лавки. Возможно, именно в тот момент решалась его судьба. И, возможно, его еще можно было спасти. В тот вечер Банко привел пятнадцатилетнего дрожащего парнишку домой, дал ему сухую одежду, попросил Веру накормить его и уложил спать. На следующий день, в воскресенье, Вера, Банко и парнишка сели в машину и отправились на другую сторону туннеля. Они гуляли по залитым солнцем зеленым горным пустошам, и Макбет рассказал, сперва заикаясь, а затем уже более уверенно, что вырос в детском доме и мечтал выступать в цирке. Он показал, как жонглирует, а потом отмерил пять шагов от большого дуба, взял у Банко складной нож и метнул его так, что лезвие вонзилось глубоко в ствол. Показать шрамы и рассказать о них мальчишка согласился лишь намного позже, поняв, что Банко и Вера не предадут его. Но даже тогда он сказал лишь, что подсел на амфетамин, сбежав из детского дома, а о причине умолчал. Были и другие воскресные дни, другие разговоры и прогулки. Но то, первое, воскресенье Банко запомнилось особенно еще и потому, что по пути домой Вера шепнула ему на ухо: «Давай тоже заведем такого мальчугана?» И когда через четыре года Банко с гордостью вел Макбета по коридорам Полицейской академии, Флинсу было три года, а Макбет давно уже завязал с наркотой.

Банко повернул голову и посмотрел на фотографию на тумбочке у кровати. Они с Флинсом под засохшей яблоней в саду возле дома. Флинс в форме студента Полицейской академии, куда только поступил. Раннее солнечное утро, и на них двоих падает тень фотографа.

Он услышал, как Флинс отодвинул стул и принялся расхаживать по комнате. Сердится и растерян. Да, иногда все и сразу не осилишь. И нужно научиться вникать. Чтобы измениться самому, изменить мысли и поступки, требуется время и желание. Чтобы отказаться от поработившей тебя наркоты, тоже требуется время. И чтобы восстановить справедливость, изменить город, очистить его от подонков, продажных политиков и преступных группировок, дать жителям воздух, которым они смогут дышать.

Внизу все стихло. Флинс вернулся за стол.

Вот так, правильно. Надо просто работать, парень. День за днем выполнять то, что от тебя требуется.

И тогда возможно даже, что в один прекрасный день здесь вновь будут ходить поезда.

Банко опять прислушался. Он слышал лишь тишину. И стук капель. И еще иногда, закрывая глаза, – дыхание лежащей рядом Веры.

Всхлипы Кетнес постепенно смолкли.

– Мне надо позвонить домой, – сказал Дуфф. Он прижался губами к ее вспотевшему лбу, а потом спустил ноги с кровати.

– Сейчас? – вырвалось у нее, и Дуфф заметил, как она прикусила губу, поняв, что вопрос прозвучал чересчур сердито. И кто это там сказал, что он не разбирается в людях?

– У Эвана сегодня зуб болел. Нужно узнать, как он.

Она не ответила, и Дуфф направился в кабинет. Одеваться он не стал. Квартира располагалась на последнем этаже, так что из соседних домов его никто не увидел бы. Впрочем, пусть бы даже и увидели – он был не против. Своим телом он гордился – возможно, потому, что привык стесняться обезобразившего лицо шрама. Квартира была просторной, намного больше, чем можно ожидать от гнездышка женщины на государственной службе. Дуфф предлагал поделить расходы на квартиру, коль скоро он все равно здесь ночует, но Кетнес ответила, что за квартиру платит ее отец.

Войдя в кабинет, Дуфф прикрыл за собой дверь и набрал свой домашний номер.