Македон. Дорога в небо

Теперь, из застенков ачинской тюрьмы, вспоминая места своего заключения, где на каждого арестованного приходилось минимум четыре квадратных метра жилого пространства, где была довольно приличная пища, где был свой храм, библиотека, – ему хотелось смеяться над своими тогдашними моральными страданиями. Да там был почти рай! Действительно, всё познаётся в сравнении…

Через неделю Македон был отправлен этапом в Минусинск, где несколько дней пробыл в камере новенького тюремного замка, только в прошлом году построенного взамен сгоревшей деревянной тюрьмы, а затем – в Верхне-Усинское – место отбывания наказания. Вся дорога заняла почти месяц, особенно труден был переход в Верхне-Усинское, через тайгу, вьючными тропами.

Арестантское отделение в Верхне-Усинском занимало два деревянных барака. Бараки были довольно новые, построены недавно, с началом строительства Усинского тракта.

Чем ближе подходили к Верхне-Усинскому, тем тяжелее становилось на душе у Македона. Несмотря на трудности пути, хотелось как можно дальше отодвинуть момент прибытия на место наказания, которое казалось жутким из-за неизвестности и неопределённости.

И вот – Верхне-Усинское. Тяжёлые деревянные ворота тюрьмы-острога закрылись за спиной двух десятков вновь прибывших этапом арестантов, которым предстояло провести вместе разные сроки. Когда Македон входил в барак, защемило сердце: как-то встретят его арестанты-старожилы? В растерянности стоял он у входа, сжимая в руках вещевой мешок.

Дежурный молча указал на свободные нары. Народу в бараке было совсем немного: все были на работах. На обед дали щи, большой ломоть хлеба. Щи были так себе, а хлеб – замечательный. На территории острога была своя пекарня. Вечером вернулись с работ арестанты, принеся с собой запах леса и пота. Барак заполнился почти наполовину – часть каторжников проживала во временных бараках и палатках, устроенных прямо на месте строительства тракта, в дальней от Верхне-Усинского части. На Македона глядели усталые, подозрительные глаза, среди которых выделилось одно лицо, явно доброжелательное. Незнакомый арестант, ободряюще улыбнувшись, подмигнул ему. Из сердца будто вынули иглу. Как он был благодарен этому человеку за такую нужную ему в этот скорбный час поддержку!

Потом была баня, новая рабочая одежда.

Через неделю прибыли две повозки с арестантами. Вид у них был такой усталый и измождённый, что Македону стало страшно. На следующий день Македон с двумя десятками товарищей ехал на строительство дороги. Этим ему и предстояло заниматься в течение оставшихся семи месяцев заключения.

Усинский тракт, 1913 год

В конце XIX века из Минусинского округа был выделен Усинский. Дорог в новом округе не было. Было два пути сообщения с деревнями Минусинского округа – по Енисею, а летом – ещё вьючными тропами. Этим путём пользовались купцы для торговли с Урянхаем и Китаем и называли его «чайный путь». Он был гораздо короче, чем путь через соседнюю Иркутскую губернию. Поэтому Иркутским генерал-губернатором был решён вопрос и выделены деньги на проектирование и строительство Усинской колёсной дороги, которое началось в августе 1910 года. Дорога длиной 175 км и шириной 6,5 метра должна была пройти от деревни Григорьевки до Турана. На строительстве работали крестьяне-переселенцы, а с 1912 года – каторжане и политссыльные. Строительство велось вручную с помощью кирок, таратаек, лопат, катков. От деревьев трассу расчищали топорами и пилами, взорванную скальную породу долбили кувалдами, возили на ручных тачках. Жили в бараках и шалашах, под надзором охраны. Раз в неделю часть арестантов увозили в Верхне-Усинское – помыться в бане и немного прийти в себя, этими же подводами обратно привозили на смену, отдохнувших. Менялась и охрана. Участок, где трудилась бригада Македона, был недалеко от Верхнеусинского, и жили они там.

Работали весь световой день. Только с наступлением темноты арестованных запирали в бараке – или временном, на месте строительства, или в Верхне-Усинском. Тогда начиналась свободная жизнь. Почти каждый имел какое-нибудь рукоделие – вырезали, шили, чеканили. Эта работа, для себя, была в радость. Работали при свечах. Кто-то просто отдыхал, небольшая группа играла засаленной колодой в карты. Желающие умудрялись даже найти вино. Много ругались, но как-то беззлобно, по привычке, воровство было делом обычным, естественным, за которое никого даже не осуждали и особо не обижались. Но серьёзных безобразий и драк почти не было, за этим строго следило всё лагерное общество, чтобы не раздражать начальство – иначе всем будет плохо. Правда, с появлением политических этот порядок стал рушиться. Они хотели показать своё бесстрашие и свободу и через это докучали начальству, и много причиняли зла остальным.