Македонские легенды Византии

А что же низвергнутый патриарх и «фотианине»? Святой Фотий не признал полномочий митрополита Фомы и синкелла Илии: «Никогда не бывало, чтобы посланники нечестивых измаильтян преобразовались в мужей священноначальных, чтобы им предоставлялись патриаршие права и объявлялись они представителями Собора». Не признал он и самого Собора, который назвал «варварской засадой», «комедией», «покрывалом стыда». Действительно, Собор, весь сотканный из политического полотна, имевший для императора Василия I значение только в части примирения с Римским епископом и объединением сил для борьбы с арабами, едва ли можно отнести к жемчужинам соборного творчества.

Ценой унижения св. Фотия и всей Восточной церкви царь решил конкретную задачу, но плата за этот мимолетный успех оказалась слишком высока. Константинопольский клир, и так до сих пор без особого восторга наблюдавший за попытками понтификов узурпировать власть в Кафолической Церкви, теперь окончательно убедился, что Запад и Восток разъединяет гораздо большее, чем сближает.

Именно эта «пиррова» победа папы Адриана II внесла свою лепту в грядущий раскол Кафолической Церкви, ставший уже почти неизбежным. И император понял – правда, довольно поздно, что попытки расплатиться за политические успехи головой Константинопольского патриарха ведут к умалению достоинства самого Римского царя. Разве кто-нибудь мог себе представить перед началом Собора, что его каноны так унизят императора? Неужели когда-нибудь позволялось так откровенно и публично «ставить на место» главу Вселенной, наследника Римских владык? Не удивительно, что вскоре симпатии императора Василия I резко изменятся. И время, как мы увидим, расставит все на свои места.

Глава 3. Война с арабами. Девальвация императорства на Западе

Внешнее положение Византии в те годы было далеко не однозначным, но оттого не менее опасным, чем раньше. И стратегия императора заключалась в том, чтобы, примирившись с теми из соседей, с кем временные союзы не требовали каких-либо серьезных политических и территориальных уступок, аккумулировать усилия для войны с арабами, которые по-прежнему являлись на тот момент времени врагом № 1. Причем не только для Византии, но и для папства и многих территорий Западного мира. Выбор союзников, таким образом, сформировался очень быстро.

Правитель Армении Ашот Багратуни (859—891), добившийся в 859 г. независимости от арабов, выступал своего рода буфером между Византией и Халифатом, получив, как нейтральная сторона, царский венец и от арабов, и от Византийского императора. Поэтому с этой стороны опасность пока не угрожала Империи.

В марте 870 г. Византия заключила мирный договор с Болгарией, согласно которому Болгарской церкви были предоставлены серьезные преференции: она получила статус архиепископии, хотя и подчиненной Константинопольскому патриарху, но с широкой автономией и высоким статусом. Достаточно сказать, что в списке священноначалия Восточной церкви Болгарский архиепископ занимал почетное 16-е место, в то время как некоторые византийские митрополиты и архиепископы занимали 58-е, 59-е и далее места43.

Сын царя св. Михаила Симеон поселился в Константинополе, где получал образование наравне с императорскими детьми. Как следствие, Империя могла в течение 20 лет отдыхать, не опасаясь никаких неприятностей от воинственных соседей44. В свою очередь мир был нужен и Болгарскому царю св. Михаилу, чтобы укрепить Церковь в своей стране. И, надо отдать должное, греки ни разу не нарушили условий этого договора45.

Помимо этого, Василию I удалось заключить мирный договор с россами, вождям которых он подарил много шелковых тканей, золотых и серебряных украшений, а те в ответ приняли архиепископа, рукоположенного св. Игнатием и получившего благословение на проповедь Слова Божия в далекой северной стране. Славяне, поселившиеся в Греции, Македонии, Адриатике, усмиренные еще при императоре Михаиле III, склонялись к близости с Византией, и ее культурное влияние начинало играть все большую роль. Встал вопрос и об отношениях с Венецией. Как Римский император, Македонянин был, конечно, недоволен тем, что Венеция уже фактически вышла из состава Империи, но ввиду арабской опасности в Италии он вынужденно мирился с этим обстоятельством.

Таким вполне традиционным способом василевс подготовил почву для войны с арабами, у которых дела обстояли далеко не блестящим образом. Только-только в Халифате завершилась череда дворцовых переворотов, наглядно продемонстрировавших силу турецких гвардейцев и слабость их хозяина – халифа. После смерти самого молодого халифа в истории мусульманского мира аль-Мутазза Биллаха Мухаммада ибн Джафара аль-Мутавакиля (867—870), довершившего внутренний разгром системы управления и ввергнувшего страну в хаос братоубийственной войны, ситуация заметно улучшилась после того, как аль-Мутазз отказался от престола и погиб.