«Македонские легенды» Византии

Ситуация усугублялась тем, что некто Григорий, князь Тарона, донес на Семпада халифу. Как следствие, халиф вдвое (!) увеличил дань, взымаемую с Армении. Разумеется, это привело к началу военных действий, далеко не безуспешных для мусульман – армянская армия терпела поражение за поражением. В одном из сражений сам царь был взял в плен, но даже под пытками не отрекся от христианской веры, за что был обезглавлен в Двине[161].

К сожалению, личные амбиции некоторых вождей из обоих лагерей помешали далее развить положительные тенденции. Так, приход Николая Мистика на патриаршую кафедру самым негативным образом сказался и на характере отношений с Армянской церковью. Предыдущая церковная деятельность со стороны Константинополя и наиболее разумных армянских архиереев многое дала для умиротворения сторон, но формально Армянская церковь никогда не отрекалась ни от одного из своих «монофизитских» Соборов. А потому последующее рецепирование Халкидонских актов могло иметь место лишь при последовательной и терпеливой работе клира среди рядовых членов Церкви, чего, увы, на самом деле не случилось. Ситуация осложнялась тем, что армяне традиционно не только не блистали богословскими познаниями, но, напротив, были фаталистично привержены своим древним церковным обрядам и чуждались всего нового, даже если это «новое» было основательно забытым старым.

Помимо этого, в ситуацию межцерковного общения вмешались арабы, крайне недовольные постепенным сближением армян с византийцами. Уже вскоре после Собора в Ширакаване в 842 г. представитель халифа некто Исей разрешил носить перед католикосом хоругвь с крестом, что, конечно же, не могло не остаться незамеченным среди армянского священноначалия. К несчастью, в это же время в Константинопольском синоде решили подвергнуть ревизии недавние договоренности с беспокойными и не очень верными соседями. Николай Мистик не относился к фигурам, способным на компромисс, для него приемлемым было лишь тотальное подчинение своей воле. И потому в первую очередь он решил исключить все то, что не вписывалось в привычные для греков формы и традиции. Как следствие, все недавние договоренности, должные сблизить обе Церкви, в скором времени были «дружно» преданы забвению обеими сторонами. Само собой, охлаждение отношений не заставило себя долго ждать[162].

Параллельно с этим продолжались, хотя и с переменным успехом, военные действия между византийцами и арабами. В 891 г. мусульманский полководец Ахмед-ад-Уджейфи соединился с двумя другими правителями арабских областей и дошел по южному берегу Малой Азии до Саланду (в древности – Селинунт), прибрежного города Западной Киликии. Армия сарацин была весьма многочисленна, к тому же ее активно поддерживал арабский флот, и потому византийцы уже собирались сдать город, как случайным снарядом катапульты с крепостной стены был убит один из вождей похода Язаман – этнический грек, перешедший в Ислам и прославившийся своими победами над бышими единоверцами. Смущенные арабы отступили от Саланду.

Однако положение дел в Италии было совершенно катастрофическим: в 891 г. сарацины прочно обосновались на дорогах, ведущих в Рим из Нарни, Риети и Непи, и в течение 30 последующих лет (!) ни один паломник не имел возможности пройти в Вечный город, не заплатив мусульманам произвольной «дани». Центральной власти на полуострове уже давно не существовало, и каждый город, каждая крепость и область были предоставлены собственным силам[163].

Зато в столице Халифата набирала оборот анархия – скорый предвестник кончины единой Арабской державы. После смерти Ахмада ибн-Тальха престол занял его сын аль-Муктафи Биллах (902—908), которого по праву относят к одному из последних великих халифов арабов. Деятельный и воинственный правитель, он не считал мир естественным состоянием своего все еще громадного государства. В первую очередь халиф усмирил карматов, грабивших торговые караваны в Сирии. Затем его взор обратился против Тулунидов, захвативших его египетские владения. Несколько лет длилась война, и наконец, в 907 г., Тулуниды пали, а Египет был возвращен Халифату. Однако это стало «последней песней» воинственного правителя: в 908 г. в возрасте 35 лет он скончался[164].

Осенью 893 г. в Тарс с поручением правителя Египта и Сирии прибыл Ахмед-ибн-Абба, который совместно с уже известным нам Ахмед-ад-Уджейфи произвел нападение на Западную Киликию, дойдя до местности Лалассиса. А летом 894 г. арабы захватили город Малурию[165].