«Македонские легенды» Византии

Несмотря на это, положение Дуки оставалось тяжелым, но тут подоспел Рустум во главе мусульманскаго войска, после чего Ивиритца не решился продолжать осаду и отступил. На утро Андроник со своими родственниками и остатками своего отряда вышел из города и перешел в лагерь мусульман, после чего вместе с Рустумом направился в Тарс. Оттуда, по желанию аль-Муктафи, Дука направился в Багдад, где получил аудиенцию у халифа, был обласкан им и даже принял Ислам.

Однако спустя короткое время ренегат получил несколько тайных писем от императора, надеявшегося вернуть своего полководца на родину. Помимо личного расположения к нему, Лев Мудрый не оставлял надежды окончательно разобраться с делом патриарха Николая Мистика и в личном присутствии Андроника выяснить подробности организованного с участием столичного архиерея заговора. Письма василевса вселили надежду в сердце Дуки о прощении, и его сын Константин благодаря помощи отца сумел бежать из Багдада и достичь Константинополя. Увы, самому Андронику не довелось увидеть родины – вскоре он умер в заточении в арабской темнице[193].

Но в целом военные события укрепили императора в мысли, что у византийцев еще недостаточно сил для полномасштабных наступательных операций против арабов. Кроме того, на 907 г. пришлось легендарное нападение россов под руководством князя Олега (882—912) на византийскую столицу. У князя было почти 2 тысячи ладей, каждая из которых вмещала по 40 воинов – всего 80 тысяч пехоты. Помимо этого, конница россов, шедшая по берегу, насчитывала около 10 тысяч всадников – огромная сила[194]. Пользуясь тем, что весь греческий флот был занят в операциях против арабов, россы захватили окрестности Константинополя и вынудили византийцев заключить с ними мирный договор, формализованный на бумаге в 911 г.

Ни одно государство мира не в состоянии долго сражаться одновременно сразу с многими сильными противниками, поэтому император предпочел сразу после этого оформить мирный договор с сарацинами и произвести обмен пленными. С этой миссией к халифу в Багдад в 907 г. были направлены неутомимый Лев Хиросфакт и евнух Василий. Как обычно, посол успешно справился с заданием и заключил от имени Римского государства столь необходимый Льву Мудрому мирный договор[195].

Впрочем, на этом карьера одного из спасителей Византии внезапно завершилась: хотя царь и именовал его «великим послом», при дворе, как обычно, нашлось множество людей, не способных без зависти видеть чужие успехи. Множество знатных и влиятельных лиц поставило своей целью убрать Хиросфакта из числа приближенных императору лиц, и они подговорили евнуха Василия, дабы тот дал на посла ложные показания. Это было нетрудно сделать, поскольку Хиросфакт не раз одергивал зарвавшегося евнуха, когда Василий пытался играть первую роль в переговорах, чем вызвал у того лютую ненависть. Сказано – сделано, и по прибытии в столицу Льва ждали не награды, а ссылка.

Последний раз его имя мелькнет на горизонте высокой политики во время баталии между царем Львом VI Мудрым и патриархом относительно четвертого брака императора. Именно тогда, вспомнив о дипломатических талантах своего бывшего чиновника, василевс направит его к восточным патриархам, дабы те прислали своих представителей на организовываемый царем Собор. Разумеется, недруги из числа священноначалия не простили Хиросфакту его усердия и вновь сумели оклеветать дипломата. В результате посол, только-только возвращенный царем из ссылки в 912 г., вскоре был направлен туда же повторно. Как полагают, он закончил свои дни монахом в 919 г.[196]

Но вернемся к нашему изложению. В это время Арабский Халифат уже содрогался в конвульсиях скорой смерти. После кончины могучего аль-Муктафи на престол одновременно начали претендовать два конкурента: брат покойного 13‑летний Джафар и представитель дома Аббасов Абдулла. Абдулла даже был провозглашен новым халифом, но правил всего 1 день, после чего погиб вследствие дворцового заговора. Увы, для арабов его смерть означала прекращение самостоятельности верховной власти.

Мальчик Джафар, взошедший на трон брата, принявший имя аль-Муктадира (908—932), не обладал способностями своего предшественника. Он наделил своего спасителя, евнуха Муниса, много сделавшего для свержения Абдуллы, ранее невиданным титулом Эмир-аль-умара («эмир над эмирами») и всю свою долгую жизнь оставался куклой в руках этого могущественного человека[197]. В те годы арабы еще пытались вести наступательные операции против византийцев, но успех более не сопутствовал им. Настоящих сражений уже не было, и стороны перемежали отдельные (хотя и регулярные) пограничные нападения с обменом пленными, которые производились постоянно[198].