Македонский Лев

Пелопид отпустил его и обернулся к Мотаку. — Ну, не стой же как истукан, парень. Принеси-ка нам вина. Это ведь праздник!

Мотак стоял на месте. — Набить ему морду? — спросил он у Пармениона.

Спартанец рассмеялся. — Думаю, не надо. Лучше налей вина. — Он повернулся к Эпаминонду. — Что происходит?

— Час назад приехал посланник из Афин, от Калепия. Сфодрий со своей армией был замечен к северу от города на рассвете, три дня тому назад. Они разграбили несколько деревень и двинулись на Пирей. Афинское войско выехало, чтобы встретить их, взяв с собой спартанского посла, так что Сфодрий был вынужден отступить. Боги, хотел бы я посмотреть на это, — сказал Эпаминонд.

— Но что произошло дальше? — оживился Парменион.

— Дай я ему расскажу, — вмешался Пелопид. Его лицо озаряла широчайшая улыбка, и его радость была сродни детской.

Эпаминонд поклонился ему. — Продолжай, — промолвил он, — о благородный Пелопид!

— Афиняне не были довольны. О, нет! Они собрали совет и решили выслать — Всеблагой Зевс, как же мне это нравится, — они решили выслать пять тысяч гоплитов и шестьсот всадников на оборону Фив. Пять тысяч! — повторил он.

— Это прекрасные новости, — сказал Эпаминонд, принимая кубок вина из рук Мотака. Пелопид ввалился в андрон и растянулся на скамье.

— Это само по себе далеко не конец, — тихо произнес Парменион, — но уже неплохое начало. Что было со Сфодрием дальше?

— Он отошел назад в Спарту — со своей армией. Беотия свободна — за исключением оставшихся гарнизонов.

— Итак, — прошептал Парменион, — Спарта и Афины теперь в состоянии войны друг с другом. До следующей весны — мы в безопасности.

Эпаминонд кивнул. — Теперь другие города Беотии говорят об изгнании спартанских гарнизонов. Завтра утром Пелопид выводит Священый Отряд из города, дабы поддержать мятежников Танагры. Думаю, мы можем победить, Парменион. Я правда так считаю.

— Не дразни богов, — посоветовал Мотак.

Эпаминонд громко рассмеялся. — Когда-то давно мне сказали, что я погибну в бою при Мантинее. Это предсказание напугало меня до дрожи, ибо прорицательницей была сама знаменитая Тамис, избранница богов. Можешь представить себе, что я чувствовал, когда вместе с Пелопидом оказался при Мантинее и должен был сражаться против аркадцев. Мы были окружены, и Пелопид пал со многими ранами в теле. Я стоял на месте, готовый умереть. Но не умер. А почему? Да потому, что богов нет, а любые пророчества можно переиначить так, чтобы они значили что угодно для услышавшего их. Дразнить богов, Мотак? Я их просто отрицаю. И даже если они существуют, они слишком заняты сменой облика и траханием со всем, что движется, для того чтобы задумываться о том, что думает о них какой-то там одинокий смертный. А теперь, думаю, мне следует забрать Пелопида и отвести его домой. — Вдруг он взял Пармениона за руку, и улыбка покинула его лицо.

— Ты снова наш спаситель, мой спартанский друг. Не могу тебе выразить, насколько я благодарен. Однажды я отыщу способ вознаградить тебя.

Пелопид спал на скамье, но Эпаминонд растряс его, поднял на ноги и направил к воротам. Неожиданно пьяный фиванец затянул походную песнь, и двое мужчин ушли в темноту.

Последующие месяцы Парменион посвятил размеренной жизни, проводя время в подготовке гоплитов, беге и чтении. Иногда он участвовал в празднествах и званых вечерах в качестве гостя Эпаминонда или Калепия, который с триумфом вернулся из Афин. Но по большей части он оставался один, брал своего коня и выезжал за город, изучая окружающие Фивы поля и долины.

Весной следующего года у города появилась надежда на то, что гегемония Спарты может быть свергнута и что прежняя Беотийская Лига может возродиться. Пелопид и Священный Отряд были весьма полезны в помощи Танагре и Платеям по избавлению от спартанских гарнизонов, и даже шли разговоры о том, что Персидский Царь Царей поддерживает требования Фив об автономии от Спарты.

Но потом пришла устрашающая весть. Агесилай собрал армию в одиннадцать тысяч гоплитов и две тысячи всадников и выступил с намерением подавить мятеж. Следующей ночью Мотак возвращался от могилы Элеи и нес с собой выросшие там цветы. Было уже поздно, и он шел домой в темноте, с мрачными мыслями. Выйдя на прямую улицу, ведущую к дому Пармениона, он увидел фигуру, скрывающуюся в тени и прижавшуюся к стене. Он моргнул и сфокусировал взгляд на том месте, но ничего не разглядел. Затем вторая фигура перелезла через стену в дом Пармениона.