Македонский Лев

Не то чтобы Фетида сильно переживала, победят или проиграют спартанцы. Ей казалось, что, кому бы ни принадлежал город, стоны в ее ушах звучали одинаково.

Но война затрагивала ее денежные вклады, так как спартанцы конфисковали последний караван с опиумом, проходивший через Платеи. Фетида потеряла почти шестьсот драхм, и в том, чтобы остаться на прежнем уровне, полагалась теперь на азиатские пряности, шедшие через Македонию.

Мысли о финансах вернули ее к воспоминаниям о Храме. Ничто не вернет ее к этому образу жизни, пообещала она себе.

Потом ей вспомнилось лицо Пармениона.

Будь он проклят, подумала она. Почему он не появляется?

***

Поскольку Агесилай не желал штурмовать укрепленные афинянами и фиванцами горные хребты, а Эпаминонд избегал сражения в чистом поле, война вошла в позиционную фазу — спартанцы шли через Беотию, врываясь в маленькие города и поселения, разбивая их гарнизоны, но при этом оставляя Фивы нетронутыми.

Потом Агесилай, утомленный безрезультатной войной, пошел на город. У него в планах было штурмовать Проитийские Ворота и сравнять Фивы с землей. Менее стойкие обитатели города бежали, увозя свое имущество на телегах или повозках.

В одной из повозок уезжал целитель Хорас с женой и тремя детьми. Старший, Симеон, пожаловался на сильную головную боль, когда повозка двинулась прямо в ночь, направляясь в сторону Феспии. К рассвету у мальчика была сильнейшая лихорадка, гланды у него в горле и вены на руках вздулись втрое больше своего обычного размера. Красные пятна образовались на коже, а к вечеру он был уже мертв. Этим вечером Хорас и сам почувствовал наступление лихорадки и жара.

Авангардный отряд спартанских разведчиков обнаружил повозку. Офицер заглянул внутрь, и тут же резко отшатнулся.

— Чума, — прошептал он своим людям.

— Помогите мне! — хрипел Хорас, пытаясь выбраться из повозки. — Моя жена и дети больны.

— Не приближайся, — прикрикнул офицер, знаком подозвав лучника. — Откуда ты?

— Из Фив. Но мы не предатели, господин. Мы больны. Помогите — прошу!

Офицер подал лучнику сигнал, и тот пустил стрелу Хорасу прямо в сердце. Врачеватель упал обратно в повозку.

— Сожгите это, — приказал командир.

— Но он сказал, что внутри женщина и дети, — возразил ему помощник.

Командир вытаращил на него глаза. — Ну так лезь внутрь и исцели их от страданий!

Солдаты набрали хвороста и разложили его вокруг повозки. В несколько мгновений сухое дерево занялось пламенем, и, когда послышались вопли, солдаты двинулись обратно, доложить об увиденном Агесилаю.

***

Чума сначала вспыхнула в самом бедном квартале города, но очень быстро распространилась всюду. Боясь, что армия может быть заражена, советники постановили закрыть городские ворота на засов. Никого не выпускали — и не впускали в город. Толпа напала на стражу Врат Электры, однако была быстро оттеснена лучниками на стенах, под командованием старого воина Менидиса.

За одну неделю, у более чем одной пятой части тридцатитысячного населения Фив появились симптомы стремительного потоотделения и ужасных, пылающих красных пятен, появлявшихся на лицах и руках. Смерть теперь встала в полный рост, и множество телег по ночам ездили по улицам города, собирая мертвые тела, которые свозили в аллеи под городские ворота.

Мотак заразился на девятый день, и Парменион помог ему добраться до своей комнаты, а потом побежал к дому Аргона. Целителя не было на месте — его слуги сказали Пармениону, что он отправился навестить больных в северной части города. Спартанец оставил ему сообщение и вернулся домой. Еда была теперь дефицитом, но он купил немного сушеного мяса и черствого хлеба на рыночной площади по цене, в четыре раза превышающей обычную стоимость, и приготовил Мотаку бульон.

Аргон прибыл на закате. Его лицо осунулось, вокруг глаз появились темные круги. Он осмотрел Мотака, затем отвел Пармениона в сторону.

— Лихорадка будет длиться еще два дня. Необходимо вытирать пот с его кожи. Часами купай его в теплой воде, но не вытирай досуха. Позволь жару его тела раствориться в воде; это охладит его. Потом он будет испытывать сильный холод, и его нужно будет заворачивать в теплые одеяла, пока снова не начнется горячка. Тогда повтори все процедуры. Следи, чтобы он пил как можно больше воды. И давай немного соли — но не слишком, иначе его вырвет. Если вздуются волдыри, то дай им лопнуть и вытечь, затем применяй мед.

— Это всё, что можно сделать?

— Да. У меня кончились лекарства четыре дня назад.

— Сядь и выпей немного вина, — пригласил Парменион, подходя к кухонной полке.

— У меня нет времени, — ответил Аргон, поднимаясь.

Парменион взял его за плечи. — Послушай, приятель. Если ты будешь продолжать в том же духе, то скоро упадешь без сил — тогда ты так ничего и не добьешься. Садись.

Аргон опустился обратно на стул. — Большинство врачей убралось из города прежде, чем были закрыты ворота, — проговорил он. — Они раньше всех распознали недобрые симптомы. Теперь нас осталось совсем немного.

— Почему ты не ушел с ними?