Македонский Лев

— Некий демон, посланный из Аида. Скоро я снова женюсь; однажды у меня появится наследник. Знаешь, когда Александр родился, мне сказали, что первым его криком был рык, как у дикого зверя. Повитуха чуть не уронила его. Они говорили также, что когда он впервые открыл глаза, зрачки были узкими, как у египетских кошек. Не знаю, правда ли это. Всё, что я знаю, это что люблю мальчишку… но не могу к нему даже прикоснуться. Но хватит об этом! Мы все еще друзья?

— Я навсегда твой друг, Филипп. Клянусь.

— Тогда давай напьемся и поговорим о лучших днях, — велел Царь.

* * *

За дверью Аттал чувствовал в себе возрастающий гнев. Он тихо прошел по освещенному факелами коридору, вышел в ночь, но холодный бриз только раздувал пламя его ненависти.

Почему Филипп не мог понять, какую опасность представляет собой Спартанец? Аттал прокашлялся и сплюнул, но во рту по-прежнему оставался привкус желчи.

Парменион. Всегда Парменион. Офицеры его боготворят, солдатам он внушает благоговение. Разве ты не видишь, что происходит, Филипп? Ты проигрываешь царство этому чужеродному наемнику. Аттал задержался в тени большого храма и обернулся. Я могу подождать здесь, подумал он, и его пальцы обхватили рукоять кинжала. Я могу выступить за ним, вонзить кинжал в спину, рассечь ее, вырезать ему сердце.

Но если Филипп узнает… будь терпелив, успокоил он себя. Надменный сукин сын сам станет причиной своего падения, ведомый обманчивыми представлениями о верности и чести. Честность не нужна ни одному Царю. О, они все твердят о ней! "Дайте мне честного человека, — говорят они. — Нам не нужны пресмыкающиеся прислужники." Чушь собачья! Всё, что им нужно, это повиновение и исполнительность. Нет, Пармениону недолго осталось.

И когда придет тот благословенный день, когда он впадет в немилость, взор Филиппа обратится именно к Атталу, первому, кто сможет убрать презренного спартанца и затем заменить его на посту Первого Военачальника Македонии.

Стратег! Что сложного в том, чтобы победить в сражении? Ударь по противнику с силой бури, сломи центр и убей вражеского царя или военачальника. Но Парменион одурачивал их всех, заставляя поверить, что в этом заключается какая-то чудесная загадка. А почему? Потому что он трус, ищущий повода держаться подальше от самой битвы, остерегающийся получить какой-либо ущерб. И никто из них не видит этого. Слепые глупцы!

Аттал обнажил кинжал, наслаждаясь серебряным блеском в лунном свете на лезвии.

— Однажды, — прошептал он, — эта штука убьет тебя, Спартанец. 

Храм в Малой Азии, лето

Дерая была истощена, почти на грани обморока, когда последний страждущий был внесен в Лечебный Покой. Двое мужчин положили ребенка на ложе алтаря и отошли, почтительно не поднимая глаз на лицо слепой Целительницы. Дерая сделала глубокий вдох, успокаивая саму себя, затем возложила ладони ребенку на лоб, и ее дух проник в кровеносную систему девочки, протекая по ней, чувствуя слабое и сбивчивое биение сердца. Повреждение было в основании спины — позвонки были сломаны, нервные окончания разрушены, мускулы ослабли.

С бесконечной осторожностью Дерая восстановила кость, рассасывая воспаления, уравнивая давление на поврежденные нервные окончания, заставляя кровь течь по восстановленным сосудам.

Вернувшись в свое тело, жрица вздохнула и покачнулась. Немедленно к ней на помощь подбежал мужчина, поглаживая ладонью ее руку.

— Оставь меня! — прошептала она, оттолкнув его.

— Прости, госпожа, — пролепетал он. Она махнула рукой и улыбнулась в его сторону.

— Прости меня, Лаэрт. Я устала.

— Как ты узнала мое имя? — спросил мужчина приглушенным голосом. На это Дерая рассмеялась.

— Я исцеляю слепых, и никто не спрашивает, откуда у меня Дар. Хромые начинают ходить, а люди говорят "Ну конечно, она ведь Целительница." Но стоит лишь показать, что знаешь непроизнесенное имя, как тут же начинается. Ты дотронулся до меня, Лаэрт. И прикосновением передал мне все свои секреты. Но не страшись, ты хороший человек. Твою дочь лягнула лошадь, да?

— Да, госпожа.

— Удар повредил кости ее спины. Я сняла боль, а завтра, когда восстановлю силы, буду ее исцелять. Ты можешь остаться на вечер здесь. Мои слуги принесут тебе поесть.

— Спасибо, — сказал он. — У меня есть деньги… — Жестом призвав его к молчанию, Дерая ушла твердым шагом. Две служанки открыли ей створки дверей зала, а третья повела ее за руку по коридору в ее покои.