Македонский Лев

- Похоже на то, - ответил генерал. - Но также это может быть банда разбойников.

Аттал хохотнул. - Будет ли это препятствием на пути двух лучших мечников Македонии?

Парменион улыбнулся. - Это было давно, мой друг. Думаю, возраст существенно повлиял на наши навыки.

- Говори за себя, Спартанец. Я быстр так же, как всегда.

Парменион посмотрел на белоголового мечника, удивленный серьезностью в его голосе. Он на самом деле верил в то, что говорил. Спартанец не стал приводить доводы, только подогнал коня вперед.

Они приблизились к биваку. Конь Пармениона запрядал ушами и заржал, на звук отозвались со стороны дерева за костром.

- Это они, - сказал Парменион. - Это был Буцефал. Они с Паксусом росли в соседних стойлах.

- Что, если они поднимут на нас мечи? - спросил Аттал.

- Мы погибнем, - ответил Парменион, - потому что я не стану драться с Александром.

Тучи расступились, и луна ярко осветила заснеженную землю, недалекая река засверкала как начищенное железо. Парменион подъехал к костру и спешился. Александр сидел перед пламенем, скрестив ноги, но поднялся, когда явился генерал.

- Ночь холодна, - заметил принц, глядя мимо Пармениона и Аттала.

- Да, господин, - согласился мечник. - Холодная ночь, последовавшая за горячими словами.

- Желаешь что-то мне сказать, Аттал?

Мечник откашлялся. - Я пришел... чтобы... - он облизал губы. - Я пришел, чтобы извиниться, - произнес он, и слова слетели с уст быстро, словно их вкус был кислым на его языке. - Не знаю, отчего я произнес такой тост. Я был пьян. Я и сам был поражен не меньше твоего, и я сделаю что угодно, дабы стереть эти слова.

- Это мой отец отправил тебя сказать это мне?

- Нет, это было мое желание.

Александр кивнул и обратился к Пармениону. - А ты, мой друг, что желаешь мне сказать?

- Филипп глубоко сожалеет. Он любит тебя, Александр; и желает, чтобы ты вернулся домой.

- Любит меня? Вот так мысль! Что-то я давно не видел доказательств этой его любви. Откуда мне знать, что я не вернусь в Пеллу на собственные похороны?

- Я даю свое слово, - прямо сказал Парменион. - Так как, не попросишь своих Доверенных поехать с нами? Они, должно быть, закоченели, сидя в холодном лесу.

- Они останутся там, где я прикажу, - сказал принц, скрывая раздражение за улыбкой. - Давайте сядем у костра и немного поговорим.

Александр подбросил хвороста, они сели втроем, и Парменион рассказал о раскаянии и сожалении Филиппа. Наконец Спартанец расстегнул кошель у себя на боку и протянул ожерелье. - Когда Царь прикоснулся к нему, все его страхи и подозрения насчет тебя улетучились. Понимаешь, почему? Магия амулета разбила заклятие, которое было наложено на него.

Александр посмотрел на ожерелье. - Так говоришь, он был околдован?

- Я так полагаю.

- Тогда, наверно, ему и надо его носить?

- Не хочешь вернуть это себе?

- Мне оно не нужно; оно сослужило свою службу. Очевидно, Темный Бог нашел себе другого носителя. Я освободился от него.

- Какой вред оно причинит, если ты снова его наденешь? - мягко спросил Парменион.

- Никакого вреда - кроме того, что я не желаю его надевать. Так, ты говоришь, что мой отец жаждет приветствовать меня дома и что я должен тебе довериться. Я так и сделаю. Ибо ты всегда был мне другом, Парменион, и человеком, которым я всегда восхищался - единственным, после Филиппа. Поедешь со мной к Царю?

- Конечно, господин.

Аттал вновь прочистил горло. - Так я прощен? - спросил он.

- Отчего же мне тебя не простить, Аттал? Твои действия привели к перемене, которую я ждал все эти долгие годы. Я благодарен тебе.

- Какая это перемена? - резко спросил Парменион.

- Возвращение отцовской любви, - тут же ответил Александр. - А теперь - поехали. 

Город Эгея

Аида отпустила Шепчущих, ибо они исполнили свою роль, и Темная Владычица была теперь довольна. Она почувствовала тот момент, когда Филипп сорвал ожерелье с Александра, испытав всплеск эмоций, поразительно близкий к сексуальному экстазу.

Теперь она стояла на коленях в темном подвале под домом с трупами двух своих недавних любовников, распластанных на холодном полу, с кровью, запекающейся у них на груди.

Аида улыбнулась и, протянув руку к ближайшему телу, прочертила пальцем кровавую линию от раны на груди к животу. За всю историю было много разных способов оплаты - аккадцы использовали кристалл, хетты - железо, персы - золото. Но для демонических сил, обитающих за границами смертных, была только одна валюта. Кровь. Источник жизни.

Аида закрыла глаза. - Морфей! - призывала она. - Эвклист!

Прямо сейчас убийцы, должно быть, подъезжают в Пелле, и необходимо было, чтобы дворцовая стража была отвлечена от схватки.

Она позвала вновь, и тьма в помещении сгустилась, холод усилился. Аида ощутила их присутствие и зашептала слова силы. Тогда демоны исчезли, а вместе с ними и тела убитых. Ни единой капли крови не осталось на мраморном полу.

Аида встала и задрожала от возбуждения. Сегодня родится новая эра. Этой ночью погибнет Царь. 

Пелла, зима, 337-й г. до Н. Э.