Македонский Лев

- Аттал! - крикнул он. Гефестион кинулся на Спартанца, схватив его за руки, и хоть Парменион сопротивлялся, молодой парень был сильнее. Два офицера выхватили мечи и метнулись к Атталу. Старик стоял на месте, слишком ошеломленный происходящим, чтобы двигаться. Железный клинок вошел ему в живот, и он закричал. Второй меч вонзился ему в шею, нанеся страшную рану. Колени Аттала подкосились. Меч и нож вонзались в его тело и в падении, и он был мертв прежде чем свалился на пол.

Гефестион ослабил свою хватку, которой стиснул Пармениона, и тот отступил, подняв меч трясущейся рукой.

- Давайте же, предатели! - закричал он. - Довершите начатое!

- Уже довершили, господин, - произнес Гефестион с серым, несмотря на загар, лицом. - Так приказал Царь.

- Не верю! Вы только что убили лучшего друга Филиппа.

- Знаю, господин. Однако Филипп мертв.

Слова ранили Пармениона как отравленные стрелы, и он завалился назад. - Мертв? МЕРТВ?

- Он был убит при входе в амфитеатр, когда собирался отпраздновать рождение своего сына. Убийца скрывался в тени и заколол Царя в сердце.

- Кто? Кто это сделал?

- Павсаний, - ответил Гефестион. - Он затаил свою ненависть, надежно ее скрывая, однако так и не простил Филиппа за то, что тот отказался рассудить их с Атталом.

- Но почему Царя не охраняли?

- Он приказал Царской Гвардии идти в тридцати шагах позади себя, сказав, что не желает выглядеть тираном, которому нужна защита в собственной стране. Он умер мгновенно.

- Гера Всеблагая! Поверить не могу! Ни колдовство, ни головорезы, ни армии не могли остановить Филиппа. И ты мне говоришь, что его зарезал отвергнутый любовник?

- Да, господин. Александр теперь Царь. Он будет здесь как только разберется с проблемами внутри Греции. Но он приказал нам убить Аттала сразу же по приезду.

Парменион взглянул на мертвеца, затем бросил меч и отошел к скамье, тяжело опустившись на нее и обхватив голову руками. - Что происходит в Македонии? - выдавил он из себя вопрос.

Гефестион сел рядом. - Едва не началась гражданская война, но Александр быстро истребил врагов. Аминта был убит, как и Клеопатра с ее новорожденным сыном, а с ними - около тридцати придворных.

- Он начал свое правление с детоубийства? Ясно. - Парменион выпрямился, его глаза были холодны, лицо - как маска. Он встал, подобрал меч и с лязгом вдвинул его в ножны. - Позаботьтесь, чтобы тело убрали, а ковры отмыли от крови. И пошли вон из моего дома!

Гефестион покраснел. - Александр просил меня занять место Аттала. Я думал расположиться в его покоях.

- Значит плохо думал, парень! - сказал Парменион. - Было время, я считал, что в тебе были зачатки великого человека, однако теперь вижу, кто ты есть: наемный убийца. Ты далеко пойдешь, только не в моем обществе - и без моей дружбы. Мы поняли друг друга?

- Поняли, - ответил Гефестион и плотно сжал губы.

- Хорошо. - Спартанец обернулся к остальным, окидывая их взглядом; затем опустил взор на убитого. - Он был мужчиной, - произнес Парменион. - У него было немало темных сторон, но он верой и правдой служил своему Царю. Много лет назад он рисковал жизнью, чтобы спасти Александра. Что ж, вот вы и вознаградили его за это. Завтра мы устроим его похороны, со всеми почестями. Возражения?

- Я... - начал было Кассандр.

- Закрой свой рот! - рыкнул Парменион.

- Мы выполняли приказ Царя, - вымолвил Клейтус с побагровевшим лицом и злыми глазами.

- Как и он, - заметил Парменион, указывая на труп. - Будем надеяться, что вас не настигнет такая же пенсия!

Не говоря больше ни слова, Парменион вышел из комнаты. Несколько слуг стояли кучкой в коридоре снаружи. - Не тревожьтесь, - обратился он к ним. - Убийство позади. Заберите тело и подготовьте его к погребению.

Юная девушка выступила вперед, склонив голову. - Там человек, повелитель; он пришел недавно. Сказал, что он твой друг и желает увидеться с тобою наедине.

- Он назвался?

- Сказал, что его зовут Мотак. Он старик, и я отвела его в твои покои. Я сделала правильно?

- Да, молодец. Но никому не говори, что он здесь.

* * *

Мотак молчаливо сидел в мягком свете ламп, его глаза смотрели в никуда, взгляд был обращен внутрь. Эмоции покинули его, и даже воспоминания о пожарах и руинах не пробуждали в нем новую печаль.

Что ты здесь делаешь? спрашивал он себя. Ответ пришел очень быстро: Куда еще мне идти?

Старый фивянин услышал шаги в коридоре и встал со скамьи, с пересохшим ртом.

Вошел Парменион, но не сказал ни слова. Спартанец просто наполнил два кубка разбавленным вином и протянул один Мотаку. Фивянин его быстро выпил. - Все разрушено, - сказал он, тяжело опустившись на скамью.

Парменион сел рядом. - Расскажи.

- Фивы лежат в руинах: каждый дом, каждый зал, каждая статуя. Ничего не оставили.