Македонский Лев

День ото дня напряженность в городе возрастала. В публичных местах звучали аргументы, вызывающие сожаление об изгнании спартанцев. Страх был почти осязаем, но армия Спарты по-прежнему стояла у Мегары, в двух днях пешего марша на юго-восток. Вести об окружении сельской местности были мрачны. В маленьком городке Феспии, к северо-востоку от Фив, отряд бунтовщиков осадил акрополь, в котором располагался спартанский гарнизон. Спартанцы прошли через них, убив двадцать три человека и разогнав толпу. В городах Танагра и Агосфена подстрекатели были окружены и арестованы, в то время как в Платеях двое подозреваемых в мятеже были казнены по навету предателя.

Пелопид вышел из Фив с войском в четыре сотни человек, чтобы спасти бунтовщиков Танагры. Надежды были велики, когда воины промаршировали через Проитийские Врата, но через восемь дней они вернулись, едва вырвавшись из засады, устроенной спартанским войском в горах. Сорок один человек был убит, и двадцать шесть — ранены. Возвращение было горьким, и всё же Пелопид вышел из западни с честью, ибо, будучи окружен, собрал своих людей и атаковал спартанские ряды, пробив себе дорогу и собственноручно убив четверых спартанцев. Фиванцы нашли путь к отступлению в горах, и спартанцы позволили им уйти, не желая потерять людей в узких ущельях, тем более что солнце клонилось к закату.

Афинские наемники были отправлены в Эритрею, вместе с двумястами фиванскими гоплитами, чтобы помочь тамошним мятежникам, но от них не было слышно ни слова, и страх умножился среди людей Фив. Эпаминонд проявил себя неплохим публичным деятелем, но мятежникам не хватало ораторского искусства Калепия, который оставался в Афинах.

Когда в свой срок наступила зима и начались дожди, с юга пришла весть, что Агесилай излечился от своей лихорадки.

И спартанская армия двинулась на север.

* * *

Парменион казался безмятежным, и днями напролет читал историю Ксенофонта о походе в Персию. Когда наступил самый короткий день зимы, Мотак вошел в андрон, снял свой промокший под дождем плащ и налил себе кубок разбавленного вина.

— Всё будет кончено через несколько дней, — печально произнес он. — Настроение людей на улицах полно отчаяния. Когда придут спартанцы, народ сдастся без боя.

— Это если спартанцы придут, — отозвался Парменион, отложив свиток в сторону.

— Как ты можешь оставаться таким невозмутимым? — вскричал Мотак.

— Использую разум — а не эмоции, — ответил Парменион. — Послушай меня. Войска Спарты не обучены осаде городов, они предпочитают битву на равнине. Фаланга не сможет взобраться на стену. Не верю, что Клеомброт атакует город; он будет надеяться, что наши войска можно выманить из-за стен, а также будет искать способы отрезать все поставки продовольствия, идущие в Фивы.

Мотак был непреклонен и, с прискорбием, продолжал причитать об обреченных фиванцах. Афинские наемники были выбиты из Эритреи, и Клеомброт промаршировал через Эгосфену и Платеи, придвинув армию почти вплотную к Фивам.

Пелопид хотел собрать войско, чтобы атаковать их, но высший совет отказал ему. Потом пришла весть, которую Парменион ждал с надеждой. Так как зима усложняла маневренность войска, Клеомброт разделил армию и отправился на юг, назад, через Эгосфену, Мегару и Коринф, оставив большое войско в Феспии под командой таксиарха Сфодрия.

Парменион разыскал Эпаминонда и Пелопида. — Теперь пришло время действовать, — объявил он. — Весной Агесилай будет поставлен командовать армией, и это приведет к нападению на Фивы.

— А что мы можем предпринять? — спросил Пелопид. — Всё моё нутро противится бесполезному сидению. Но какой еще у нас выбор?

— Мы должны захватить посланника, спартанского всадника.

— Одного гонца! И это твой план? — проворчал Пелопид. — Это приведет Спарту к поражению?

Парменион взглянул в темные глаза мужчины и хохотнул. — Придет время и для таких воителей, как ты — верь мне, Пелопид. Но этот один человек — он словно камень, который начинает лавину. Крайне важно, чтобы он был схвачен; с него надлежит снять доспехи и одежду, а тело похоронить там, где никто не найдет. Всё, что он имеет при себе, должно быть доставлено сюда.

— Звучит довольно просто, — пробормотал Пелопид.

— А я вот считаю, что это дело посложнее. Убийство никто не должен увидеть: его исчезновение должно оставаться в тайне.

— Ну, хотя бы его донесения могут принести какую-то пользу, — рассудил фиванец.

— Дело не в этом, — сказал Парменион. — Спартанцы не должны догадаться, что мы перехватили их военные секреты.

— Тогда не будешь ли ты так любезен объявить истинную цель этого предприятия? — спросил фиванец.

Парменион глянул на Эпаминонда, и тот кивнул. — Я займу место гонца, — сказал Парменион, — и поеду к Сфоридию в Феспию. Но об этом должны знать только мы трое.

— Да будет так, как ты сказал, — пообещал Пелопид. — Я отправлю всадников в дозор на все дороги в Феспию.

* * *