Махабхарата

Однажды, когда оставив дома Бхимасену, чтобы матери было не так скучно, царевичи отправились нищенствовать, Кунти услышала ужасные скорбные стоны, разносившиеся по всему дому брахмана. О многочтимый царь Бхарата, Кунти была милосердной и благочестивой, можно сказать, святой женщиной; горестные стоны брахмана и его семьи надрывали ей сердце. Преисполнившись печали, эта кроткая женщина позвала своего сына Бхиму и сказала полным сочувствия голосом:

– О мой сын, злесь, в доме брахмана, нас прнимают как почетных гостей, мы живем очень хорошо, без каких бы то ни было ссор, надежно укрытые от сыновей Дхритараштры. Я все время думаю, сын, как бы нам отблагодарить брахмана, ибо за подобный радушный прием принято преподностиь что-нибудь хозяину. В конце концов о людях судят по тому, как они благодаря за совершенное им добро. Человек истинно благородный никогда не забывает об оказанной ему услуге и стремится воздать за нее еще большей услугой. Этого брахмана, очевидно, постигла жестокая беда, и если я смогу помочь ему в трудную минуту, я совершу благое деяние.

Бхима сказал:

– Прежде всего мы должны узнать, какая беда постигла брахмана. А когда мы выясним, что случилось, я непременно помогу ему, какие бы трудности ни пришлось преодолеть.

Шри Вайшампаяна сказал:

О повелитель, пока эти двое беседовали между собой, они внось услышали громкие причитания брахмана и его жены. И тогда Кунти поспешила во внутреннюю часть дома благородного брахмана, точно корова-мать, бросающаяся на спасение попавшего в ловушку теленка. Там она увидела всю семью в сборе: самого брахмана, чье лицо было искажено горем, его жену, сына и дочь.

Брахман сказал:

– Какое несчастье родиться в мире, где не только не сбываются наши мечты, но мы испытываем обжигающую, словно огонь, боль, в мире, где мы так сильно зависим от других и наша участь – глубочайшая печаль. Жизнь сама по себе величайшее горе, жизнь сама по себе сжигающая огневица; всякий, живущий и работающий в этом мире, обречен выбирать среди противоречивых заблуждений. Даже если человек одинок, если он не заботится ни о доброчестии, ни о преуспеянии, ни о телесных утехах, все равно подобная жизнь почитается величайшим несчастьем. Некоторые говорят, какое величайшее благо – овобождение [от перерождений], но у меня нет никакой надежды, что я смогу его достичь. Того же, кто обретает обычное – не духовное – богатство, осаждают все силы ада. Жажда богатства – худшее из несчастий, но тот, кому удается разбогатеть, страдает еще сильнее. Человек, больше всего на свете любящий деньги, испытывает поистине невыносимые страдания, когда их лишается. Я не вижу для себя другого выхода, кроме как бежать со своей женой и детьми в безопасное песто.

Ты очень хорошо знаешь, брахманка, что я много раз, ради твоего собственного же блага уговаривал тебя покинуть этот город, но ты даже не желала меня слушать. На все мои многочисленные просьбы, глупая женщина, у тебя был лишь один ответ: "Здесь я родилась и выросла, здесь родился и вырос мой отец". Но твой старый отец и мать уже давно вознеслись в небеса, так же, как другие пожилые родственники и подруги. Какие радости ты видишь, живя в этом городе? Привязанность к родственникам помешала тебе прислушаться к моим словам, а теперь вся твоя семья обречна на гибель, и, сознавая это, я невыносимо страдаю. Единственной для меня выход – умереть самому. Я не могу лишиться хоть кого-нибудь из своей семьи и продолжать жить, как [может быть, поступил бы на моем месте] жестокий, бессердечный человек. Я всегда исполнял все свои религиозные обязанности вместе с женой; она для меня как родимая мать, эта женщина, всегда сдержанная, верная подруга, ниспосланная мне богами, больше, чем кто-либо другой помогавшая мне во всех жизненных делах. Она была выбрана для меня моим почтенным отцом и матерью и с самого начала делила со мной все обязанности и тяготы семейной жизни. Дорогая моя жена, ты образованная женщина из благородного семейства, мать моих детей, и после того как в соответствии со всеми нашими обычаями я принял тебя и мы скрепили наш брак священным обрядом, с пением мантр, как я могу пожертвовать тобой – святой супругой, безупречной и верной, только чтобы спасти мою жизнь? И как смогу я пожертвовать любимой дочерью, не достигшей даже расцвета юности, тем более зрелости. Высокий духом творец этого мира поручил мне заботиться о ней ради ее будущего мужа. Я хотел бы вознестись на высокие планеты, где обитают мои предки, но это мое желание может осуществиться только благодаря праведному оразу жизни и благочестию [будущего] сына моей дочери. Только мне она обязана своим рождением, как же я могу покинуть ее?