Махинаторы. Кого ждет Колыма

Но ведь поклонами Дании по поводу демократии дело не ограничивается. Не помню где, может быть, в Бразилии или в Норвегии, Медведев, словно не понимая, что вступает на минное поле, пустился в рассуждение о русской культуре. О Господи, спаси, сохрани и помилуй… В частности, я прочитал, говорит, в школьные годы всего Чехова. Видимо, имеется в виду 30-томное собрание сочинений, выходившее тиражом 300 тысяч экземпляров в 70-е годы, когда Дима бегал в школу. «А тогда с книгами, говорит, в Советском Союзе было не очень хорошо». Это, разумеется, надо понимать так, что теперь стало очень хорошо, ну, очень. В самом деле, такая демократия в книготорговле, что даже продают «Майн кампф» с золотым обрезом в красочной суперобложке и с портретом автора.

«Что мы имели, то и читали». Только то, что имели дома? А библиотеки? Например, в 1981 году, когда Дима с комсомольским значком на груди ходил в седьмой класс, в стране было 329 тысяч библиотек, и в последующие десять лет до контрреволюции 1991 года число их только увеличивалось. А уж в Ленинграде-то, где обитал Дима! Одна ордена Трудового Красного Знамени Салтыковка со своими 29 миллионами единиц хранения на 1 января 1985 года чего стоит. И Ленин находил время ее посещать, а Диме с Вовой некогда было, мечтали о Кремле, готовились занять там важные должности.

А уж что касается Чехова, то его книги в советское время с 1918 года по 1986-й издавались 1863 раза — чаще, чем Льва Толстого — общим тиражом 195,4 млн экземпляров. Это по книжке почти на каждого жителя страны, включая грудных младенцев, еще не знающих, кто такой Путин, и ослепших старцев, уже не способных разглядеть Медведева. Подобным образом обстояло дело и с другими классиками, нашими и зарубежными. Их книги издавались десятками миллионов экземпляров, что немыслимо было до революции у нас и невозможно ныне как в новой благоухающей России, так и в странах цивилизованного Запада. В 1980 году, за десять лет до контрреволюции, в Советском Союзе было издано 5439 художественных книг общим тиражом 270,9 млн экземпляров при населении 276,3 миллиона человек, опять же включая беспутинских младенцев и безмедведевских старцев. Вот что такое, тов. Медведев, ваше «не очень хорошо». А, может быть, вы знаете страну, где книг художественной литературы на душу населения издавалось больше? Или можете назвать державу, где есть специальное Издательство детской литературы, или — издательство Иностранная литература, или — журнал «Иностранная литература», или — журнал «Русская литература на иностранных языках»?

А выходившие по всей стране журналы, тиражи которых доходили до миллиона экземпляров? Куда все это ваша вшивая демократия дела? Сейчас чемпион по тиражу — «Наш современник», его недосягаемый для других рекорд — 9 тысяч экземпляров. Недавно ваш коллега на встрече с писателями сказал, что да, были большие тиражи, потому что в них были полемика, дискуссии… А сейчас-то о чем спорить, что обсуждать, когда все идет так прекрасно: крейсер «Курск», Беслан, Саяно-Шушенская ГЭС, удвоение числа миллиардеров…

Недавно был большой юбилей Чехова — 150 лет со дня рождения. В советское время к таким датам издавали собрания сочинений писателей, посвященные им книги, в Большом театре проводили на правительственном уровне торжественное собрание… А что было сейчас? Вам хоть однотомничек подарил новый министр культуры Авдеев? Это же ваш любимый писатель!.. Да-с, президенту полагается думать, прежде чем сказать о чем-то народу «хорошо», «не очень хорошо» или «очень плохо».

А дипломат Авдеев, неизвестно почему вдруг ставший министром культуры, наводит на раздумье. Случалось быть дипломатами великим творцам русский культуры: Грибоедов, Тютчев… Этот — из того же славного ряда или достаточно того, что собрат Швыдкого?

Но как бы то ни было, а Медведев прочитал все тридцать чеховских томов! И что понял? Какой вывод? Этот писатель, говорит, дорог мне «отсутствием у него причин, каких-то прагматических мотивов, четкой идеи, всякой идеологии. Может быть, это для искусства самое главное!»

Ну, во-первых, президент только пересказывал здесь то, что говорил недавно его любимец Марк Захаров: для него ценность Чехова «в отсутствии какой-то публицистической идеи; вот зачем написал, для чего, почему, против чего борешься — ничего не известно, невозможно рассказать, о чем иные его пьесы».

А? Вы когда-нибудь слышали что-то подобное? Чехов — безыдейный писатель! Да его главная, магистральная основополагающая идея выражена четко и просто: «В человеке все должно быть прекрасно — и лицо, и одежда, и душа, и мысли». Примечательно, что прежде всего тут названо лицо. По мысли писателя, оно вовсе не должно быть иконописным, но и с ванкуверским фейсом не может иметь ничего общего.