Махно

— Ты шо, штанцы намочил? От робкий какой. Чи жалко так?

— Не жалко! — горячо убеждает торговец.

— От это правильно. Чаго их жалеть, гро́ши? Завтра тебе новых нанесут, верно?

Связывают ему руки позади спинки стула поплотнее, чтоб не сразу освободился. Рот затыкают носовым платком.

Глаза уже привыкли к темноте, и торговец различает три некрупных силуэта, причем лица такие же темные, как одежда, невидные в темноте, хотя кисти рук слабо белеют.

— Доброго здоровьичка. Тихо сиди! Не то в другий раз спалим!..

И исчезают.

2

Лунный вечер, и трое моются у колодца.

— А не отмывается тая сажа, — жалуется один голос. — Гришка, сбегай мыло принеси.

Другой брат пересчитывает деньги, сбиваясь и морщась:

— Сто пятьдесят один целковый… — Вертит у носа часы: — Золотые, кажись…

3

На конспиративной квартире заседает «комитет» — профессиональные подпольщики, социалисты и анархисты: и десятка человек не насчитает кучка за столом.

— Мы вкладываем эти сто пятьдесят рублей в общую кассу, — Антони кладет деньги на стол, — на том лишь условии, что как только набирается пять тысяч — они идут на доставку оружия и взрывчатки из Румынии.

— Кажется, уже договорились, что первая тысяча идет товарищам в Екатеринослав на издание газеты, — нервно перебивает социал-демократ в клочковатой бородке и треснувшем пенсне.

— Товарищи, товарищи! Ведь решили, что в первую голову материально поддерживаем программу партии социалистов-революционеров — агитация среди крестьянства, партийная литература, средства для товарищей, непосредственно готовящих подъем масс и свержение помещичьего порядка! — эсер лезет в карман, сначала достает наган и стукает его на стол, и только потом выуживает папиросную пачку и закуривает.

Социал-демократ чахоточно перхает и демонстративно разгоняет дым рукой.

Антони кладет поверх денег золотые часы:

— У кого там в Александровске был знакомый владелец часового магазина?..

4

Братья Махно сидят в зале синематографа и под треск проектора наслаждаются новомодным зрелищем. Тапер бренчит на пианино сбоку экрана на сцене, подсолнечная шелуха фонтанами летит на пол.

На экране злодей, лощеный, как денди, входит в роскошный ювелирный магазин и достает огромный черный револьвер. Встает титр: «Спокойно! Это налет!» Продавцы испуганно и послушно поднимают руки вверх. Владелец магазина сверлит взглядом лицо злодея, но оно от глаз и ниже закрыто шелковым платком. И вдруг завязанный на затылке платок соскальзывает под шею!

Выйдя из кино, Нестор критически осматривает одежду — свою, братьев, и морщится, вздыхая.

— Одеться надо, как людям!

— Да? А деньги — ты дашь?

— Нет. Деньги — ты возьмешь.

5

Лавка с претензией на шик: антиквариат, золоченые багеты, серебряные портсигары и часы с брелоками.

Пятеро изящно одетых молодых людей входят, и последний переворачивает на дверях табличку так, что теперь сквозь стекло с улицы читается «закрыто». Другой сует в ручку двери ножку стула — теперь действительно закрыто.

— Спокойно! — командует самый небольшой из них — ломким мальчишеским голосом. И быстрым движением поднимает до самых глаз алый шелковый платок. — Это налет!

Револьвер подкрепляет его слова. Продавец, хозяин у кассы и клиент, которому он отсчитывал в этот момент деньги, только тяжело вздыхают: такое время!..

— Получше-ка вещички ховай сюда! — велит рослый брат желтому от волнения приказчику и извлекает из-за пазухи бывалую холщовую торбу. — Ни! Ты те ложки оставь соби. Сережки с камушками вон те, портсигар… медальон вон тий…

Трое подходят к хозяину и клиенту, меньший налетчик берет из рук клиента золотые часы с цепочкой.

— Тю! — рассматривает их. — Где я таки вже бачил? — И опускает себе в карман.

— Закрой рот и открой кассу! — командует другой. — Давай, быстро, ну!

Они исчезают через минуту.

6

Антони хохочет, разглядывал неразменные часы:

— Ну молодцы!

Хохочут и братья.

— Ну что… — говорит Антони. — Вы серьезные товарищи, революционеры — экспроприаторы. А возимся мы с вами по всякой мелочи…

— Какая ж мелочь!.. — Нестор задет.

— Какая? Такая. Ну — четыреста пятьдесят рублей. А риска? А наказание, если поймают?

— Так а вещи еще?

— Эти побрякушки еще продать надо. Нет, ребята, так мы с вами будем на революцию до-олго собирать. Есть план — как сразу и в дамки.

7

Грунтовая дорога, желтеющая в траве, поднимается на холм. Кустарник с одной стороны, небольшой глиняный карьер — с другой.

— Так! — говорит Антони троим юношам, один из которых — Нестор. — Твои — по сигналу выскакивают из кустов и перекрывают дорогу, хватают коней под уздцы. Твои — из карьера, и сразу к дверцам: трое с револьверами берут на себя охрану, двое хватают мешки с деньгами и сразу отходят. Твои — наверху лежат в траве — резерв: бегут вместе со всеми к карете и если у кого в чем случится заминка — помогают: дать стражнику по башке, ну и сами увидите. Внимание! — бьет в ладоши. — Репетируем! По местам! Я — карета!

Он неторопливо спускается с холма, закуривает и, помахивая тросточкой, поднимается обратно.