Махно

– Могу удовлетворить ваше любопытство. Куда? В харьковский централ. Там рассортируют: кого в тюрьму, кого в Сибирь, кого на виселицу. Еще вопросы? А: за что. За то, что им не нравится, как устроена жизнь.

– А как она устроена? – недоверчиво любопытствуют братья мнение незнакомца, зачем-то набивающегося в компанию.

– Одни люди не работают, зато богатые. Другие работают, но все равно бедные. При этом богатые приказывают, а бедные слушаются.

– А нечего слушаться, – зло говорит Нестор.

Незнакомец достает из портмоне ассигнацию:

– Кто тут младший? Сбегай, принеси-ка мне пару пива, а вам всем – фруктовой воды.

7.

В тени у ограды незнакомец стелет носовой платок и аккуратно усаживается. Пацаны опускаются на траву, срывая пробки с лимонада. Незнакомец открывает свое пиво одним из ключей щегольского перочинного ножа.

– Вольдемар Антони, – протягивает всем по очереди руку.

– Грек, что ли?

– Это не важно для человека – грек, немец, украинец или еврей. Разницы нет. Вот вы – кто такие?

– Мы? Братья Махно. А в чем разница?

– Разница? Кто работает, а кто нет. Кто заставляет другого на себя горбатиться, а кто нет. Кто хочет жить свободно, а кто заставляет людей подчиняться – хоть закону, хоть власти. А национальность ничего не значит.

– Революционер, – говорят Карп.

– Социалист, – говорит Емельян.

– Да нет, хлопцы. С социалистами свободным людям не по пути. Они все шеи в один хомут всунуть хотят. Свободному человеку только с анархистами по пути.

– Это куда?

– Это туда, где все свободно трудятся, и все вопросы между собой решают сами по справедливости. А власти над ними нет никакой.

Задумываются и следят за колечками дыма, которые пускает Антони из-под усиков, изящно куря папироску.

– А если кто поспорит?

– Общество соберется и рассудит.

– А если украл?

– Или убил?

– Общество соберется и накажет.

– Как? В тюрьму посадит?

– Э, нет. Лишение свободы анархия отрицает. Измываться над человеком и лишать его воли нельзя. Или простить на первый раз – или убить, раз не исправляется. Дурную траву с поля вон. Ты что делаешь, малец?

Нестор положил опустевшую бутылочку из-под ситро на плоский камень, разбил ее другим камнем и стал толочь стекло.

Стекло хрустит. Нестор сопит. Камень дробит искристую крошку.

8.

На скотобойне колют и свежуют свиней.

– Дядь, дайте немного требухи…

– Да ты как сюда забрался? – скотобоец в окровавленном фартуке, с ножом в руке, оборачивается к Нестору. – Тебе что, есть дома нечего? Так хоть бы в хлебную лавку шел, а что сюда…

Отхватывает кусок кишок и протягивает мальчику. Маленькая рука, преодолевая брезгливость, сжимает кусок окровавленной плоти.

9.

В хате мать пересчитывает на столе медную мелочь и выходит на рынок. Отец спит на животе, рубцы подсохли корками, остатки горилки в шкалике рядом с кроватью.

Нестор закрепляет за край стола мясорубку, разворачивает бурый сверток и прокручивает мясо в фарш.

Поспешно моет за собой мясорубку. Фарш на куске ржавой жести уносит.

В бурьяне за хатой лепит котлетки. Вытаскивает из-под камня спрятанный пакетик и сыплет в котлетки толченое стекло.

В хате (мать уже вернулась) он, улучив момент, берет с запечка один из двух коробков спичек.

10.

Ночью у ограды помещичьей усадьбы Нестор тихо свищет. Два огромных сторожевых пса выскакивают из темноты, рыча в щели меж досок. «Хорошие песики…» – котлетки по одной летят к псам, хватающим их на лету.

Нестор то спит в траве, прикрывшись курточкой, то пробуждается и лежит, глядя в небо: звезды отражаются в глазах, рот сжат.

Тихо скуля, испускают дух в усадьбе псы.

Мальчик лезет через ограду.

Крадучись, из тени в тень, бесшумно скользит по неясному пространству. Достигает хозяйственных построек. Спотыкается!

Отчаянный куриный вопль! заполошное кудахтанье,

Замирает!

Вдали под навесом сонный сторож с берданкой на коленях разлепляет глаза, прислушивается и – звуки затихают – опять впадает в забытье.

Достигнув стены конюшни, Нестор медленно обследует постройку вокруг, трогает замок на воротах. Конский всхрап изнутри.

Очень осторожно мальчик опускает на бок пустой бочонок, подкатывает к стене и влезает в узкое горизонтальное оконце под крышей.

Пережидая стук сердца, пытается разглядеть окружающее внутри конюшни. Чиркает спичку.

Кони в денниках. Кипа сена в конце прохода у стены.

На ощупь доходит до сена и поливает его керосином из припасенной заранее бутылочки. «Не помешает. Лучше пойдет!»

Чиркает спичкой – и спокойно смотрит, как пламя охватывает сено, доски, дверцы ближних денников. Подпрыгивает, хватается за край окошка и ловко проскальзывает наружу.

11.

Суетится народ, расплескивая воду из ведер и плеща в огонь: не подойти к пылающей постройке. Со звоном и топотом мчат четверкой пожарные звери-кони красную бочку с насосом. Далеко играет зарево в улетающем вверх сине-черном небе.

Не оглядываясь, спокойно и деловито шагает в темноте мальчик.

12.

– Ты чего в запечке шаришься?

– Ничего, мамо.

– А где был?

– Объявления срочные относил.

– Ночью?

– Ну говорю же – срочные. Поздно печатали.

– А ж это не от тебя керосином так пахнет?

– Нет. Чего это от меня.

– А почему лампа пустая оказалась?