Махно и его крах

Тем не менее Советская власть была готова последовательно выполнять условия соглашения, в то время как махновцы с первых же дней начали нарушать его, в частности пункты, запрещавшие вливание красноармейских частей в махновские соединения. В Красной Армии находилось еще много солдат, которые предпочитали гуляйпольскую вольницу строгой революционной дисциплине. Переходя в одиночку или группами к Махно, они не возвращались, как это предусматривалось соглашением, обратно в свои части. В повстанческой армии им оказывались даже определенные поблажки в надежде, что примеру дезертиров последуют другие красные бойцы. Строя планы на будущее, Махно возлагал большие надежды на то, что ему удастся разложить изнутри советские войска и после окончания борьбы с Врангелем к нему начнут переходить целые полки Красной Армии. В середине октября 1920 г. к Махно перешло несколько пулеметных команд, состоявших в подавляющем большинстве из крестьян и молодых рабочих, зачастую не успевших стряхнуть с себя груз деревенских традиций.

Советское командование предложило штабу Революционно-повстанческой армии Украины вернуть перешедших к ним пулеметчиков, а в случае сопротивления со стороны перебежчиков обезоружить их и доставить этапом в свои части. Махно же был настроен иначе. Потеряв в многочисленных боях и стычках в 1919 г. сотни лихих рубак, он надеялся усилить боевую мощь своей армии за счет резкого увеличения пулеметов, как ручных, так и станковых, поставленных на тачанки.

Для возвращения дезертиров 22 октября 1920 г. в штаб Махно, находившийся на станции Ульяновка, был направлен член Реввоенсовета Южного фронта Бела Куп. Махновцев поразила, как потом писали биографы Белы Куна, его личная отвага и то, что во время обыска охраной батьки у пего не было обнаружено даже пистолета. Ведь достаточно было одного неосторожного слова, и махновцы тут же, без разговоров, прикончили бы его*⁷. ³⁰⁰³⁰¹

Бела Кум даже не подозревал, что главным его защитником от любой неожиданной бандитской провокации был сам батька.

В это время Махно считал, что перемирие с Советской властью необходимо продлить как можно дольше. В этом он видел залог спасения махновского движения. Он боялся дать хотя бы малейший повод для возникновения конфликта с советским правительством и командованием Красной Армии. Узнав, что глава дипломатической миссии махновцев Попов, находясь в Харькове, ведет себя чересчур вызывающе, позволяет антисоветские выпады, устанавливает контакты с уголовными элементами и организовывает каждодневные попойки и дебоши, батька тотчас же написал ему письмо, в котором говорилось: «г... возложенная на вас работа политического и военного представительства является крайне ответственной, и вы, будучи в Харькове, должны отдать ей все время, стараясь принести максимум пользы нашему движению со всех его сторон: военной, политической и культурно-просветительной. Совершенно недопустимо вторично слышать о вашем нерадивом отношении к делу, порученном вам армией. Я надеюсь, что следующие сообщения о вашей работе будут иные, более отрадные для всех нас. Помните правило — «делу время, а потехе час». Отныне вы с тов. Будановым являетесь уполномоченными представителями как по военному, так и по тлитиче-скому делу. В помощь дается О. Таратута, с которой всегда советуйтесь по политическим вопросам, поскольку она будет в Харькове. Она является нашим представителем и в Москве.

Два слова о нашей тактике: будьте во всем энергич

ны. настойчивы, но в то же время будьте осторожными, чуткими и тонкими политиками. Приготовьте доклад о нашей работе за последнее время и перешлите его с тов. Клейном и другими отъезжающими в Харьков»³⁰².