Махно и его время

Но социальные преобразования практически не начались. Промедление с реформами определили падение влияния Рады — социальный фактор в условиях революции был важнее национального. Но в условиях противостояния более радикальному большевизму, украинские социалисты пытались защититься от него национальным щитом.

В Киеве стала проводиться украинизация, выразившаяся во введении государственного языка в официальный документооборот. Как вспоминал член Рады А. Гольденвейзер, «предстоящая украинизация приводила в смущение всех неукраинцев, причастных к школе, науке, адвокатуре. Украинский язык, с которым впоследствии немного свыклись, вызывал аффектированные насмешки; никто не собирался учиться этому языку»[90].

Если в городах эта политика не пользовалась большой популярностью, то село поддержало на выборах в Учредительное собрание именно украинские социалистические партии. Правда, выборы в украинское Учредительное собрание фактически провалились, но они проходили уже во время начавшейся гражданской войны.

Комментируя ситуацию, сложившуюся после принятия III Универсала, И. Михутина утверждает, что украинская государственность была провозглашена односторонним актом и не получила никакого «международно-правового оформления — ни признания другими государствами, ни установления границ путём согласованного размежевания с соседями, в том числе с Великороссией»[91]. Но как раз в это время ни о каком международном признании речи идти не могло — Украина не провозгласила независимость, и определение её границ как автономной части России было исключительно внутренним делом России. Именно так этот вопрос рассматривался в Петрограде — Украина пока не учитывалась в международной расстановке сил.

Своё кредо по вопросу украинской самостийности Ленин изложил уже в ноябре: «Мы скажем украинцам: как украинцы вы можете устраивать у себя жизнь, как вы хотите. Но мы протянем руку украинским рабочим и скажем им: вместе с вами мы будем бороться против вашей и нашей буржуазии»[92].

Украинская Центральная рада первоначально не считалась враждебным фактором, как «Южная Вандея» Каледина, или тем направлением, через которое немцы могли угрожать Петрограду — ключевому пункту с точки зрения сохранения власти Совнаркома.

25 октября атаман войска Донского А. Каледин объявил захват власти большевиками преступным. 26 октября он объявил военное положение, начал разгром советов на Дону и в Донбассе, репрессии против сторонников Советской власти, включая казни. Формально Каледин сохранял лояльность уже распавшемуся Временному правительству, но политически стоял гораздо правее. На территории войска Донского началось формирование белой Добровольческой армии. 26 ноября калединцы атаковали Ростов и 2 декабря взяли его. Одновременно они продвигались на север, вглубь Донбасса. Это несло критическую угрозу экономике Советской России, а в перспективе Дон мог стать опорой для похода на Москву. Не удивительно, что Каледина считали в Петрограде главной угрозой, и отношение к Центральной раде во многом определялось её отношением к Каледину. В декабре красные сосредоточили против Каледина около 6–7 тысяч бойцов, к которым по мере их продвижения на юг присоединилось ещё около 7 тысяч местных сторонников советской власти. Это обеспечивало красным перевес над Калединым, но продвижению советских войск на Каледина с северо-запада мешали продвинувшиеся на украинское левобережье части УНР, занимавшей нейтралитет в борьбе красных и калединцев. Таким образом, чтобы решить проблему Каледина, красным нужно было занять железнодорожные узлы Харькова и Лозовой. Это ставило вопрос ребром: либо Центральная рада станет союзником в борьбе с Калединым, либо военным противником красных.

2. Две Украины