Махно и махновское движение

Уже во второй половине XIX в. сформировались две наиболее авторитетные концепции анархического устройства общества. Автором первой был М. А. Бакунин, отталкивающийся в своих построениях от наследия П. — Ж. Прудона.

Ключевым в теории Бакунина является понятие свободы. По его мнению, «свобода человека состоит единственно в том, что он повинуется естественным законам, потому что он сам признает их таковыми, а не потому, что они были ему внешне навязаны какой–либо посторонней волей — божественной или человеческой, коллективной или индивидуальной» 3.

Однако «свобода» не означает независимости человека от других людей. Свободным можно быть только среди свободных: «Истинно свободным я становлюсь только через свободу других, так что, чем многочисленнее свободные люди, тем более обширной, глубокой и широкой становится и моя свобода» 4. Свобода и солидарность людей нераздельны.

Но почему взаимоотношения между людьми далеки от принципов свободы и солидарности? На их пути стоит власть, выраженная, прежде всего в государстве.

Государство должно быть уничтожено социальной революцией: «Старой системе организации, основанной на насилии, социальная революция должна положить конец, предоставив полную свободу массам, коммунам, ассоциациям, а также и отдельным индивидуумам и уничтожив раз и навсегда историческую причину существования всякого насилия — само существование государства». 5. В этом процессе разрушения государства Бакунин видел отличие социальной революции от политической. Это понятие социальной революции закрепилось в анархистской мысли.

Революция трактуется Бакуниным как массовое социальное творчество, освобождение творческих сил народа от сковывающих его институтов: «Вообразите себя посреди торжества стихийной революции в России. Государство и вместе с тем все общественно–политические порядки сломаны. Народ весь встал, взял все, что ему понадобилось, и разогнал всех своих супостатов. Нет более ни законов, ни власти. Взбунтовавшийся океан изломал все плотины. Вся эта, далеко не однородная, а напротив, чрезвычайно разнородная масса, покрывающая необъятное пространство всероссийской империи всероссийским народом, начала жить и действовать из себя, из того, что она есть на самом деле, а не из того более, чем ей было приказано быть, везде по–своему, — повсеместная анархия». 6 Собственно разрушительные последствия революции — лишь неизбежная плата, обратная сторона созидания. Бакунин без жалости относился к современному ему обществу, в котором видел, прежде всего, нищету, угнетение и индивидуализм.

Взгляд на конкретные формы революции определялся позицией теоретиков относительно возможности и границ применения насилия в революции. Для М. Бакунина и П. Кропоткина было характерно признание социального насилия, то есть спонтанного восстания, гражданской войны, но не систематического организованного террора. М. Бакунин писал: «Революция — это война, а когда идет война, то происходит разрушение людей и вещей. Конечно, очень печально для человечества, что оно не изобрело более мирного способа прогресса, но до сих пор каждый новый шаг в истории рождался лишь в крови. Впрочем, реакция не может упрекать в этом отношении революцию. Она всегда проливала крови больше, чем эта последняя». 7

«Социализм не жесток, он в тысячу раз человечней якобинства, я хочу сказать, политической революции. Он нисколько не помышляет против личностей, даже самых зверских, прекрасно зная, что все люди, дурные или хорошие — лишь неизбежный продукт того социального положения, какое создали им общество или история. Социалисты, правда, не могут, конечно, помешать, чтобы в первые дни революции в порыве гнева народ не истребил нескольких сотен лиц среди наиболее гнусных, наиболее яростных и наиболее опасных; но, когда этот ураган пройдет, они со всей своей энергией будут противиться хладнокровно организованной политической и юридической лицемерной резне». 8

Другой теоретик анархизма Л. Толстой отрицал применимость насилия вообще: «Анархия может быть установлена только тем, что будет все больше и больше людей, которые будут стыдиться прилагать эту власть». 9 «Христианство есть отчасти социализм и анархия, но без насилия и с готовностью к жертве». 10