Махно II. Пропавшая выставка

В бараках содержались все, без разбора и рецидивисты-уголовники, и убийцы, и насильники. Вместе с ними содержались крестьяне, унесшие с колхозных полей горсть пшеницы для своих голодных детей, и «каэровцы» (ст.58 УК РСФСР), явные и мнимые, члены семей «врагов народа.

Там же находились и немецкие прислужники, полицаи, старосты, информаторы, каратели, западно-украинские националисты, «бандеровцы», «лесные братья», «власовцы».

Был один фронтовик-сиделец, которого в 1949 году по доносу отправили в лагерь за «…восхваление капиталистическими порядками и преклонением перед Западом…».

А дело было так. Уже в конце войны, он с группой разведчиков из пяти человек получил задание проверить небольшой немецкий городок на наличие или отсутствие там войск. В итоге, немцев не обнаружили, а волею случая попали они в публичный дом, где их встретили, как триумфаторов, с положенными почестями и привилегиями. Там-то наш вояка и вкусил всю прелесть «продажной любви». Так бы всё и осталось «под покровом ночи», но уже после войны, он не переставал рассказывать мужикам и восхищаться немками-проститутками, восхваляя их умение доставлять удовольствие. За что и получил 10 лет лагерей.

Руководству лагеря не удавалось искоренить проявления лагерного бандитизма, хулиганства, поножовщины, краж, пьянства, азартных игр, убийств заключённых заключёнными.

Это был первый круг ада, в котором жили «строители коммунизма», низведённые до скотского состояния советской системой наказания.

Вторым кругом ада была промзона.

Не смотря на отсутствие условий для жизни, планы, поставленные руководством страны, по строительству Волго-Донского пути никто не отменял. Было организовано две смены по десять часов. На работы выходили практически в любую погоду. Исключительной поблажкой в зимний период было то, что при температуре ниже – 15 градусов, выдавали солидол, для смазки открытых участков лица и рук.

С питанием дела обстояли не лучше, чем с проживанием, и это был третий круг ада. Человеческая жизнь стоила дешево. Вороватые интенданты практически никогда не интересовались положением дел с питанием в лагере, не контролировали обстановку. На самом деле они просто расхищали продукты. Только за 1949 год они украли более 150 тонн продуктов «…на сумму 10 млн. рублей, из них незаконных расходов на руководящий состав – 3 250 тысяч рублей…». Все отдавалось на откуп лагерной обслуге. Заключённые умирали от недоедания, поскольку банды из числа уголовников и матерых убийц враждовали между собой из-за передела сфер влияния в том числе и за продуктами питания в зоне. В результате между бандами возникали поножовщина и побоища, часто заканчивавшиеся многочисленными человеческими жертвами.

Жизнь заключённых, в советских зонах, всегда была связана с риском быть убитым, изнасилованным или избитым, ограбленным или униженным. Все были безлики, всё было общее, не было ничего святого, кроме  дня освобождения.

Неизвестно, сколько погибло людей, на строительстве Волго-Донского пути. Кто-то долгие годы  числился в бегах, хотя, возможно, давно уже был закатан в асфальт, замурован в бетон, или зарыт на дне Цимлянского водохранилища.

В четвертом круге этого Ада были женщины. Более бесправных сидельцев, чем женщины, на строительстве соединительного канала не было. Мало того, что условия содержания их были хуже, чем мужчин, так ещё и пайку они получали урезанную, а нормы выработки были не по-женски высоки, да и продолжительность смены была наравне с мужской.

Лагерное начальство открыто издевалось над ними. Заключенных, которые работали на восстановлении поверхности откосов канала, для смачивания грунта, могли заставить таскать мисками воду из котлована, и все это из-за того, что они попросили дать им немного мыла, для гигиенических нужд.

Если женщина беременела, то она ходила на работы наравне с остальными, вплоть до самых родов. Дети, рожденные в зоне, жили там же в лагере, вплоть до освобождения матери, или передавались в детские дома.

 

Относительный «порядок» образовался с приходом нового этапа, в котором был и известный «ссучившийся» вор «Черкес», получивший во время войны звание Героя Советского Союза.

В криминальной среде он запомнится, как человек, предложивший в восьмидесятые годы авторитетам перейти на «крышевание» цеховиков. Именно поэтому, впоследствии, его называли «отцом рэкета».

Лагерному начальству это было на руку, поскольку в войне «правильных авторитетов» и «автоматчиков» (воров-фронтовиков), они поддерживали сторону последних. На какое-то время беспредел прекратился. Но это было затишье перед бурей. «Ссучившиеся» прибирали к рукам всё больше сфер влияния, а «законники» группировались и набирали сил, хотя их было гораздо меньше.