Махновщина. Крестьянское движение в степной Украине в годы Гражданской войны

Мы вами выведены из терпения, и никто вас не спасет. Все политические кампании извне относительно Украины – пустая затея умирающей буржуазии. Сорокамиллионному народу приказывать нельзя, определять его штыками – это безумие. Сорокамиллионный народ решит свою судьбу и не нуждается в чужой опеке.

Атаман Григорьев».

Григорьев прекрасно учел революционное настроение крестьянства и слабость немцев после революции в Германии и переметнулся от гетмана к Петлюре.

Что в этом документе есть замечательного, так это приказ бросить Украину пешком, то есть притязание на все немецкое имущество. Разрешение взять с собою оружие было не больше чем жест, ибо и малым ребятам было понятно, что, отдавая свое оружие, немецкий солдат отдавал и свою голову. Трофеями крестьянских отрядов являлось не только «казенное имущество», но даже и личное – одежда убитых, раненых и пленных. Украинский крестьянин желал, чтобы немец ушел с Украины в одном белье. Этому можно найти оправдание в жестокости немецкой армии.

Петлюровцы не долго удержались после немцев в григорьевском районе. Наступавшая Красная армия разбила регулярные петлюровские части, и Григорьев вместе с своими партизанскими отрядами перешел на сторону советской власти. Так же как и отряды Махно, их влили в Красную армию в качестве 3-й бригады 2-й Советской повстанческой дивизии.

Перейдя на сторону советской власти, Григорьев по-прежнему активен. 10 марта он отдает приказ № 1 советским войскам херсонской группы и гражданам города Херсона. В этом приказе он обходит совершенно политические вопросы и ограничивается призывом к рабочим и крестьянам сохранять порядок, преследовать воров, мародеров, бандитов и всех вообще чем-либо нарушающих порядок и спокойствие мирных граждан. В приказе запрещается ношение оружия, продажа спиртных напитков, покупка, продажа и укрывательство военного имущества. За последнее Григорьев угрожал смертной казнью. Приказ призывал к сохранению найденного брошенным военного имущества. Воспрещались обыски, аресты и реквизиции имущества без мандатов. Единственным политическим моментом во всем приказе было запрещение агитации против советской власти. Но этот момент никак нельзя было замолчать. Этот многоговорящий, вернее – многое замалчивающий документ должен был бы служить плохим предзнаменованием.

20 марта Григорьев обращается к офицерам добровольческой армии с приказом, в котором призывает офицеров-добровольцев, на основании личного приказа председателя Совета народных комиссаров Украины т. Раковского, оставить ряды добровольческой армии и перейти на сторону трудящихся масс. 29 марта нового стиля, предупреждал Григорьев в приказе, начнется штурм Одессы, а вслед за тем будет взят и Крым. В этом же приказе атаман Григорьев предлагал иностранцам оставить Россию, «пока восставший народ не напомнил иностранцам 1812 год».

Во всех этих документах Григорьев перед нами выступает как несомненно революционная фигура по отношению к помещичье-крепостнической реакции и иностранному империализму. Но несомненно также и то, что Григорьев ничего не желал говорить о целях своей борьбы в рядах советских войск. Обстоятельства принудили его перейти па сторону советской власти, но не сделали его сторонником последней.