Махновщина. Крестьянское движение в степной Украине в годы Гражданской войны

Когда Махно занял Екатеринослав, Никополь и другие места, он не аннулировал никаких денег. Этим самым он одновременно поддерживал финансовую систему деникинцев, петлюровцев и советской власти. Правда, население ожидало, что приход Махно означает скорый приход советской власти. Это отразилось на курсе совденег. Когда Махно вошел в пределы Херсонской губернии, курс советских денег поднялся на 50 % на подпольной «бирже», где они тайно котировались[96]. Население по простоте душевной полагало, что Махно не только постарается нанести удары деникинцам оружием, но и по финансовой системе Добрармии. Этого сделано не было. Мало того, восстановлены были даже царские деньги. Так, например, приказом № 8 от 20 января 1920 г. комендант города Никополя Скалдицкий устанавливал, что «к приему подлежат деньги, кредитные билеты романовские, керенские, советские, украинские, думские, донские и купоны всех образцов и купюр. Виновные в неисполнении сего приказа, – грозило махновское начальство, – будут наказаны как контрреволюционеры». Поистине «шиворот навыворот»: контрреволюционная поддержка павших правительств рассматривалась как революционная мера. Социальная подоплека этого приказа чрезвычайно прозрачна. Больше всех страдал от денежной инфляции крестьянин. У него задерживались и застревали «бумажки» правительств, которые на Украине менялись через каждые шесть месяцев. Кроме того, кулак накопил уйму денег за время существования всех правительств на Украине, да еще у него осталось кое-что от «старого доброго николаевского времени», и он решил их сбыть, объявляя высшей революционностью защиту своего кармана.

Но эта мера не являлась чисто кулацкой, поскольку в этом вопросе солидаризовались и те элементы деревни, у которых застряли деньги различных правительств, уплачивавших деньгами за взятый крестьянский хлеб, то есть середняки.

Здесь махновская финансовая программа также шла и на пользу торговой и банковской буржуазии, давая возможность вторым спекулировать на валюте, а первым сохранять свой оборотный капитал во времена смен всех правительств.

Не только провинциальный комендант, проводя махновские приказы, творил контрреволюцию. Сам «теоретик» махновщины оказался перед финансовой проблемой в тупике. Какой беспомощностью веет от недоуменного вопроса Волина: «Разве нельзя людям разрешить финансовый вопрос, когда денежные знаки имеются в громадном числе?»[97]

Впрочем, объявляя равноценными все деньги, Реввоенсовет махновской армии все же для себя приберегал кое-какие из них. «Махно наложил на зажиточную часть населения 25 млн контрибуции… и забрал из банков деньги, которые деникинцы не успели вывезти. Тут были и советские деньги, аннулированные деникинцами, и донские деньги, аннулированные советской властью, и украинские карбованцы времен Петлюры, Скоропадского, остававшиеся нейтральными при всякой власти. Махно не аннулировал никаких денег и брал контрибуцию как советскими, так и донскими. Впрочем, Реввоенсовет предпочитал оставлять у себя донские, поэтому населению раздавали совденьги»[98]. В результате деятельности махновцев курсу советских денег был нанесен значительный удар. Все кооперативы за время пребывания Махно в Екатеринославе не принимали советских денег, за исключением одного («Продовольствие и культура»), а кооператив вегетарианского общества и столовая, где питались обыкновенно бедное студенчество и низшие служащие, вывесили даже объявление, что советские деньги ими не принимаются, несмотря на то что прием советских денег содействовал бы уменьшению спекуляции и не вызывал бы многочисленных нареканий трудящихся[99]. В этой области мероприятия махновцев не только шли на пользу кулакам, но и прямо содействовали контрреволюции, поддерживая ее финансовую мощь благодаря сохранению курса их денег. Рабочие и трудовая интеллигенция были настроены против этой политики.

Программа махновцев по рабочему вопросу

Точно такой же беспомощностью отличалась политика махновцев и по рабочему вопросу. Еще в начале 1919 г. у Махно было столкновение с мариупольскими рабочими по вопросу об увозе ценных частей и запасов сырья с мариупольских заводов «Русский Провиданс» и других в Гуляй-Поле. Тогда Махно пришлось прибегнуть к помощи оружия[100]. В Александровске, в центре района махновских настроений, александровские рабочие послали в реввоенсовет от себя двух рабочих-коммунистов, Новицкого и Максимова, членов подпольного Александровского укома, и нескольких меньшевиков, но ни одного анархиста[101]. В Мелитополе на большом митинге, устроенном анархистом Володиным, командиром группы войск крымского направления махновской армии, коммунистам не было предоставлено слова. Мелитопольские рабочие не дали возможности выступить Володину, покуда он не дал слова т. Левко, рабочему-коммунисту, секретарю подпольного Мелитопольского укома[102].