Махновщина. Крестьянское движение в степной Украине в годы Гражданской войны

Свержение гетманщины, до известной степени реставрировавшей монархию, восстановило ряд демократических свобод, существовавших на Украине до прихода немцев. Легально издавался и распространялся на Украине орган меньшевиков «Наш голос», в котором сотрудничали Мартов, Далин, Сан и другие; анархисты издавали в Харькове, Екатеринославе и Елисаветграде свои газеты; левые эсеры оспаривали в своих органах у большевиков право на совершение Октябрьской революции. Все эти партии созывали свои собрания и критиковали справа и слева советскую власть. Особенно шумно и развязно вели себя анархисты, полагавшие, что теперь пришла очередь за их революцией. Надо сказать, что политический шум, производимый анархистами, и их претензии не имели под собой никакой реальной почвы. Даже в мелкобуржуазной Украине во время II съезда Советов, в начале 1918 г., анархисты имели всего лишь 3 мандата, в то время как большевики имели 428, объединенные левые эсеры (украинские и русские) – 414, украинские социал-демократы – 13, эсеры (русские и украинские) – 4 и беспартийные – 82[209].

Следовательно, никаких реальных предпосылок к утверждению о большом влиянии на массы у анархистов не было. Но это их не смущало. «В нашей работе и борьбе мы исходили отнюдь не из рассуждений о «реальной» возможности или невозможности безвластного коммунистического общежития. Все подобные рассуждения мы считаем как раз глубоко нереальным делом. Мы считаем, что на учитывание «возможного» или «невозможного», на этом поссибилизме будущего (так же как и на поссибилизме настоящего), социалисту и революционеру вообще нельзя строить ни своей принципиальной позиции, ни, следовательно, своего, вытекающего из этой позиции реального поведения.

…Мы исходим не из глубоко (по нашему мнению) метафизического положения о возможности или невозможности безвластного коммунистического общежития, а из единственно, на наш взгляд, реального положения об основной, постоянно (в потенции) присущей людям и обществам людей способности построить, осуществить такое общежитие…

…Ни определенной возможности, ни определенной невозможности для нас нет. Для нас есть только определенная способность, которой мы должны помочь и которая в конечном счете может или быть воплощена в жизнь или, наоборот, снова задавлена препятствиями»[210] (выделено в подлиннике. – М. К.).

Исходя из таких предпосылок, естественно, анархисты, считавшие, что наступает третья революция, должны были стремиться к оказанию наибольшей помощи этой пресловутой «способности». Уверенность у анархистов в возможности установить коммунизм в любую минуту дня и ночи в особо благоприятные, как казалось им, моменты должна была вести к объединению всех анархистских сил. Приведенное рассуждение Волина является теоретической предпосылкой «единого анархизма».

В феврале 1919 г. екатеринославский предгубисполкома, местный рабочий-металлист Аверин, закрыл анархистский «Набат», что вызвало бурю возмущения во всех анархистских группах. Вся анархистская пресса подняла бешеную травлю против большевиков. Но компартия по отношению к анархистам не применяла или применяла слабые репрессии. Арестованные в Екатеринославе Авериным несколько человек были выпущены. В Курске запретили выступать Волину, и скандал, учиненный в связи с этим анархистами, прошел им даром. Анархисты же время даром не теряли. Они готовились к борьбе с советской властью. Так, например, в «Харьковском набате», редактируемом Волиным, в № 10, от 30 марта 1919 г., рекомендуется анархистам для удобства работы, во избежание арестов, становиться на учет, но в Красную армию не идти, во исполнение директив большинства анархо-синдикалистского съезда, состоявшегося в декабре 1918 г. в Москве. Анархисты ищут недовольную массу, ищут то движение, которое они сумели бы возглавить и направить против советской власти. Уже на 1-й конференции набатовцами принимается резолюция о необходимости принять участие в борьбе крестьянских повстанческих отрядов против гетмана, затем, чтобы «внести в эту борьбу анархическое содержание, стремясь теперь же подготовить в анархическом направлении грядущую победу и организацию сил революции». В апреле 1919 г. уже явственно расхождение соввласти с крестьянством из-за нашей земельной и продовольственном политики. Набатовцы пытаются это использовать. 1-й съезд конфедерации, состоявшийся в апреле 1919 г., принимает уже резолюцию, в которой говорится: «Наступает давно предвиденный анархистами момент, когда масса населения, не удовлетворенная в своих чаяниях и разочарованная в последней социалистической власти, готова вступить с этой властью в решительную борьбу. История ныне возлагает на нас великую обязанность подсказать массам этот выход, помочь им в их исканиях, придать их творческой способности то «зрение», которого им недостает»[211].

Анархисты ставят вопрос о конкретной возможности приложить свои теории к крестьянскому движению.