Маки на стене

Одной из своих подруг, как то хвасталась, – «Совсем нет в моих с ним встречах ничего предосудительного.  Он очень воспитан, галантен, щедр. Под юбку не лезет, пошлостей не говорит. И вообще, он с другой планеты. Совсем не похож на мужчин из моей прошлой жизни. Не так романтичен, как хотелось бы».

Жертва номер два и три, схожи с первой. Образованы, хороши собой. В творце души не чаяли. Друг друга не знали, по жизни не пересекались. Из общего – ничего. Если это он, то за что он их? Какие мотивы побудили его на такой, откровенно кровавый поступок. Детские комплексы?  А что я знаю о творце? Совсем не много. Вся информация вокруг него тайна за семью печатями.

Как то вложил удачно свои накопления, теперь обшулушивает акционерные фонды. Владеет несколькими крупными банками, имеет счета. Сам в болото не лезет, везде управляющие компании или доверенные лица. Сам же, живет на полную катушку. Весна в Ницце, лето на Кипре, осень в Стамбуле, зима в Калифорнии.  Совершенно открыто занимается благотворительностью. Явно не скупердяй. Нужно будет порыть носом по последней жертве. Екатерина Ставрина, как же ты малышка попала в эту историю? И еще… новая девушка. Кто она? Где она?  Нужно забросить информацию майору, пускай с его логова глаз не спускают. Мне нужно все знать о этой новой его девушке. Мне нужно срочно с ней увидеться. Мне нужно предупредить ее о последствиях. Мне нужно.

Машина с ревом и визгом вылетела из-за поворота и Лернон еле увернулся. Он и сам не заметил, как разогнался и вылетел на встречную полосу. Он молниеносно вывернул руль и притормаживая съехал к обочине. Прямо перед его носом стоял указатель. Он гласил:

Городской психоневрологический диспансер. Сто метров.

 И желтая, покрытая ржавчиной, стрелка к повороту на право.

– Черт побери, – Выругался Лернон, и резко добавив газу, свернул в нужную ему сторону. Из-за крон тополей показалась такая же желтая с ржавчиной, крыша. Крыльцо и глупое лицо человека в белом халате.

– А мы вас ждем, – попытался пояснить служащий.

– Думаете, мне уже пора.

– Не понял,– переспросил работник учреждения и галантно приоткрыл перед Лерноном дверь.

– Лечиться,– устало пояснил он и так же галантно вошел в вестибюль больницы.

Все здесь было желтым и ржавым. Во всяком случае, таким именно и казалось с первого взгляда. Лернону стало немного противно, да еще этот, пропитавший все, запах лекарства.

– Ваше руководство присылало нам ориентировочку, –  раздосадовано и грустно начал рассказывать мед брат, – Вот, сами посудите, вернее почитайте.

Он передал Лернону несколько исписанных аккуратным почерком листков бумаги, выдернутых из какой-то общей тетради в клеточку.

– Нам сказали обращать внимание на всех пишущих психов. Этот у нас один. Вот мы и решили показать его вам. Может, на что и сгодиться его писанина?

– Где я могу пристроиться?

– Что простите? – Непонимающе переспросил служака, и нервно вытер свои потные ладони о замызганный край халата.

– Я спросил, где я могу так присесть, чтобы не мешать никому. И спокойно прочитать вот это, – и Лернон потряс в правой руке листками бумаги и улыбнулся. Правда так натянуто и служебно, что это как в зеркале отразилось на лице мед брата. Он попытался ответить тем же, но рот его скривился в идиотской гримасе.

 Нам бы всем поучиться актерской учтивости у творца,– подумалось тогда Лернону, – или лживой искренности.

– Что вы сказали?

– Извините меня Бога ради, мысли вслух. Так, где я могу почитать?

Служка расторопно провел Лернона в отдельный кабинет. Точнее, это был кабинетик. Малюсенький столик, такой же стул и настольная лампа. И, все тот же желтый цвет, будь он не ладен. Это что, терапия цветом у них здесь такая?

Лернон снял плащ, бросил шляпу на столик и совершенно неудобным образом пристроился на стульчике. Рассказ этого сумасшедшего писателя назывался так:

Спасайся рыба, спасайся.

Лернон перебрался на пол, здесь было гораздо удобнее, разулся и принялся читать:

Говорят, это поэты придумали любовь. Собрались как-то на даче, выпили, покурили и придумали. Вот же странные люди, будто им и заняться больше нечем? И получилась она у них, хрупкая и шершавая на ощупь, привлекательная на вид и своеобразная внутри. Решили опробовать на нем.

 Он сидел в своем любимом кафе, длинными пальцами обнимая кофейную кружку и все время смотрел в окно. За окном была пустота. Можно было доплатить немного и в окне включили бы, какой-нибудь приличный вид. Осенний лес, или, к примеру, дождливое утро. Для особо обеспеченных, елисейские поля или красную площадь. Средства у него были. Но он, всегда хотел только пустоту. Сами служащие кафе, и даже старший администратор, совсем позабыли о существовании такой опции в каталоге их услуг. И когда он впервые попросил именно ее, были взволнованны и удивлены именно этому факту.