Макинтош - Избранные работы

Но он жаждет приобретать. Он алчный человек — идолопоклонник. Правда, он презирает бедного скрягу, который не спит ночами над своими мешками с золотом из-за страсти к золоту, радуясь в сердце и теша глаз самим видом пленительного праха, отказывая себе и своей семье в самом необходимом, предпочитая ходить в лохмотьях и иметь жалкий вид, чем потратить хоть одно пенни из драгоценного клада, который любит деньги не за то, что они могут дать, но просто ради них самих; который любит копить не для того, чтобы иметь возможность тратить, но чьё единственное, всепоглощающее желание — умереть владельцем такой большой кучи праха — странное, презренное желание!

Этим они, видимо, отличаются друг от друга, но они сходятся в одном, они держатся одной общей основы, они оба алчны, и они оба идолопоклонники. Это может прозвучать резко и сурово, но это истина Господня, и мы должны склониться перед её священным авторитетом. Поистине, нет ничего более трудного, чем осознание греха алчности, — того самого греха, который Дух Святой называет идолопоклонством*. Многие способны разглядеть этот грех в жалком опустившемся скупце, но определение этого греха можно применить и к крупному коммерсанту, чему многие могли бы быть весьма удивлены.

Примечание

В тексте мы ссылались на два греческих слова: плеонексия (любостяжание) и филаргюрия (страсть к деньгам). Первое слово встречается в Кол. 3,5, где оно стоит в ужасном ряду некоторых самых омерзительных грехов, пятнающих страницы человеческой истории.

Одно дело — видеть это в других, и совсем иное — осудить это в себе. Дело в том, что ничто, кроме Слова Бога, проникающего своим светом в душу и в каждую клеточку нашего сердца, не способно помочь нам увидеть ненавистный грех алчности. Погоня за прибылью, стремление стяжать, дух торговли, умение делать деньги, желание преуспевать — все это ценится столь высоко среди людей, что сравнительно очень немногие готовы узреть, что это — явно "мерзость перед Богом". Человеческое сердце воспитывается человеческими представлениями. Оно любит, обожает и боготворит предметы, которые находит в этом мире; и у каждого сердца — свой идол. Один боготворит золото, другой боготворит наслаждения, третий боготворит власть. Каждый необращенный человек — идолопоклонник; и даже обращённые люди не ограждены от влияния идолопоклонства, что явствует из тревожных ноток, звучащих в словах преподобного апостола: "Дети! храните себя от идолов" (1 Иоан. 5,21).

Читатель, позволишь ли ты нам задать тебе простой, совершенно естественный вопрос, дабы мы могли идти далее? Обращён ли ты? Признаешь ли ты себя таковым? Считаешь ли ты себя христианином? Если да, то отвратился ли ты от идолов? Отрёкся ли ты от мира и от себя прежнего? Вошло ли живое Слово Бога в твоё сердце и заставило ли тебя осудить всю твою прошлую жизнь, была ли она жизнью полной удовольствий и бездумной глупости, жизнью, поглощённой стяжанием денег, жизнью омерзительного греха и порока или жизнью, полной обычной религиозности, — религии без Христа, без веры, никчёмной религии?

Скажи, дорогой друг, как это произошло? Будь по-настоящему откровенным. Будь уверен в том, что в этом вопросе необходима абсолютная честность. Мы не можем скрыть от тебя того факта, что нам больно ощущать печальное отсутствие настоящей решимости среди нас. Мы "не обратились от идолов" с достаточной решительностью и определённостью. Старые привычки сохраняются, прежние вожделения и вещи правят сердцем. Нрав, образ жизни, дух и поведение не обнаруживают обращения. Мы, к прискорбию, слишком похожи на себя прежних — слишком похожи на откровенно и убеждённо мирских людей вокруг нас.

Все это действительно ужасно. Мы опасаемся, что это является прискорбной помехой в евангелизации и в спасении душ. Наши свидетельства не имеют силы и не достигают ушей тех, к кому мы обращаемся, поскольку мы сами, кажется, на самом деле не верим в то, о чем говорим. Апостол не мог бы сказать нам, как он сказал своим возлюбленным обращённым фессалоникийцам: "Ибо от вас пронеслось слово Господне… так что нам ни о чем не нужно рассказывать". В нашем обращении не хватает глубины, силы и определённости. Перемена недостаточно очевидна. Даже там, где есть какое-то дело, в нем наблюдаются пассивность, слабость и неопределённость, что поистине удручает и обескураживает.

Часть 5

Теперь нам необходимо рассмотреть то, что мы можем назвать положительной стороной великого вопроса обращения. Мы увидели, что отвращение от идолов — отвращение от всех тех предметов, которые правили нашими сердцами и занимали наши чувства: тщеславные и глупые помыслы, вожделения и стремление к удовольствиям, составлявшие все наше существование в дни нашего невежества и слепоты. Это, как мы читаем в Деяниях 26,18, отвращение от тьмы и от власти сатаны и, как написано в Гал. 1,4, отвращение от этого порочного современного мира.