Маков цвет (драма в 4-х действиях)

Арсений Ильич и Гущин выходят.

Явление 12

Бланк. Типик.

Коген. Это наверное из мистических анархистов.

Бланк. Что еще за чепуха?

Наталья Павловна. Пойдемте, господа, в столовую.

Коген. Вы, дорогой товарищ, отстали. Новейших течений не знаете.

Берет Бланка под руку и уходит вместе с ним в столовую.

Явление 13

Наталья Петровна. Боря, ты идешь? Чай готов (Уходит).

Борис(вслед). Я сейчас.

Явление 14

Борис один. Темнеет. Садится к камину, молчит и смотрит в огонь. В столовую двери заперты. Возвращается Наталья Павловна.

Явление 15

Борис. Что Соня? Можно к ней пройти? Она за мной посылала сегодня.

Наталья Павловна(садится около него). Боричка, мне страшно. Ты прости, ты ведь знаешь, как ты мне дорог… Сама не пойму, чего боюсь, за кого боюсь, – а боюсь. Соня темная, и ты темный, и все вы вместе разговариваете, а после разговоров оба еще темней. Не понимаю я, что делается, а чувствую – страшное… Ты бы рассказал мне…

Борис. Да что же я вам скажу, тетя?

Наталья Павловна. Может быть, вас мучает… Ну, может быть, Соню Бланк тяготит? Может быть, она поняла, что не его, а тебя любит и любила, – как ты ее. Ведь ты любишь? Ведь ты любишь?

Борис(помолчав). Нет, тетя, не люблю.

Наталья Павловна. Ты это правду говоришь? (Глядит на него). Да вижу, вижу, правду.

Борис. И она меня не любит. Никого мы не любим с ней… (Пауза).

Наталья Павловна. Вот оно, страшное-то. Это самое страшное-то и есть: никто никого не любит.

Борис. Да как же быть; тетя; если нет любви? Ведь ее не купишь, не заработаешь. И чем нам с Соней любить? У меня душа – точно монета стертая – тоненькая-претоненькая. Вот Бланк, он не стертая монета. Он, может, и любит. И Соню любит, и себя любит, все человечество любит.

Наталья Павловна. Да ведь жизни нет в тебе, если любви нет!

Борис. Может быть, и нет жизни!

Наталья Павловна(вставая). Боря. Если так – умоляю тебя, прошу тебя, в память отца твоего прошу… не говори с Соней, не ходи к ней теперь, оставь ее лучше одну. Подожди. Это у тебя пройдет, я верю, и у нее пройдет. Это бывает и проходит. Вы измучены оба. Отдохнете, забудете… Мы, старые, крепче вашего были. То ли еще переживали. Душа-то, Боря… ведь в душе стержень железный.

Борис. Нет железного стержня в душе.

Наталья Павловна. Все пройдет, Боря, родной ты мой, все пройдет.

Борис. Вот и мы с Соней… пройдем…

Наталья Павловна. Живы живые, живы, живы…

Борис. Не мучьте меня. (Тише). И простите. А с Соней я не говорю так, не бойтесь. Ну, разве я с ней так говорю?

Наталья Павловна. Боря, я одна только тебя и понимаю. Знать, – не знаю ничего, а вот понимаю. Только тебя и понимаю, должно быть. Слепая у меня, малая любовь, бессильна я помочь тебе, – а все чувствую… и страшно. Это ты прости меня, мальчик мой дорогой, что я хотела… чтоб Соню ты оставил. Верю, души у вас живые, сами вы только этого не знаете… Боря, ведь что ж делать-то? Ведь жить-то как-нибудь надо?

Борис(задумчиво). Жить… как-нибудь надо.

Соня вошла незаметно.

Явление 16

Соня(улыбаясь). Надо? Жить надо? Я и не знала, Боря, что ты уже здесь. Мамочка, какое у вас лицо! Поспорили вы с Борей, что ли? О чем?

Наталья Павловна. Нет… Так. (Помолчав). Вот о тебе говорили. Что ты, будто, никого не любишь.

Соня. Я? Отчего не люблю? А может быть и не люблю… Да что это, непременно сейчас же высокие слова: любовь, любить… Дело делать, вот главное. А Иосиф Иосифович?

Борис. Он, кажется; в столовой.

Соня(заглядывает поверх занавески в столовую через стеклянную дверь). У, да там целое общество. Отлично, пусть их, папу развлекут. Он совсем закис. А тут еще мы с Иосифом уезжаем. Ну, да ненадолго. Глядишь – и опять вместе будем, опять вместе. Все проходит, – правда, мамочка? Вы любите это говорить.

Борис. Да. все проходит.

Соня. Есть в сказке Андерсена песенка одна. царевна трубочисту ее поет, или трубочист царевне, – уж не помню: «ах, мой ангел, друг мой милый, все прошло, прошло, прошло». Да что вы скучные какие сегодня! А мне весело. Никогда стихов особенно не любила, с Андреем, бывало, ссорилась из-за них, а сегодня почему-то так и звенят в ушах, обрывками, и даже не стихи совсем, а детское что-то, старое… Цветики, цветики лазоревые… Лепестки, листочки малиновые…

Борис. Там поэт юный к дяде пришел, в столовой сидит. Из самых новых. Вот попроси, он тебе почитает, еще больше развеселишься.