Маковое Море

Из-под койки показалась дрожащая рука. Затем появилась косматая голова со спутанной бородой. Наконец их обладатель выбрался целиком, но было невозможно определить, голый он или одет, ибо тело его скрывала корка грязи. Заполонившая камеру вонь подсказала, что в создании коросты участвовали также дерьмо и блевотина.

Нил метнулся к решетке и крикнул вслед джемадару:

— Не оставляйте меня здесь! Помилосердствуйте! Выпустите меня отсюда!..

Бишу-джи вернулся и погрозил пальцем:

— Послушай… Тебе от него не избавиться. Отныне Аафат всегда будет рядом. Вы вместе поплывете через Черную Воду. Он для тебя все: каста, семья, друг, он тебе ближе брата, жены и сына. Приноравливайся как хочешь, он — твой жребий, твоя судьба. Глянь в зеркало — и сам поймешь: того, что написано на лбу, не избежать.

* * *

Джоду не удивлялся, что после ночной встречи с Захарием Полетт все больше дулась и куксилась, а их обычно безобидные стычки стали злыми: она винила его в провале своего плана. Жить вдвоем в маленькой лодке и постоянно собачиться было тяжело, но он понимал отчаянную ситуацию подруги — ни денег, ни друзей — и, конечно, не мог отказать ей в приюте. Но скоро «Ибис» выйдет из дока, и арендованная лодка вернется к владельцу. И что тогда? Полетт не желала обсуждать сию тему, а Джоду не настаивал, потому что сам ее боялся.

По-прежнему сильно дождило, и как-то раз Полетт насквозь вымокла под жутким ливнем. То ли из-за этого, то ли из-за своего душевного состояния, но она расхворалась. Выхаживать больную в лодке было невозможно, и Джоду решил переправить ее в семью садовников, которые давно работали в Ботаническом саду, знали мистера Ламбера и видели от него много добра. Там Полетт будет в безопасности, там за ней присмотрят.

Семья, жившая в поселке Дакшинешвар, что к северу от Калькутты, сердечно встретила Полетт, и все опасения Джоду развеялись.

— Отдыхай и поправляйся, — сказал он на прощанье. — Месяца через два-три вернусь, тогда и решим, как быть дальше.

Полетт вяло кивнула, на том они и расстались.

В Калькутте Джоду надеялся подзаработать на перевозе. Но не тут-то было: напоследок муссоны и ливни просто обезумели, и почти все время лодка стояла на приколе. Но вот наконец распогодилось, воздух стал небывало прозрачен и чист, резвый ветерок благоухал обновленной природой, а реки и дороги, замершие под затяжными дождями, мгновенно ожили: крестьяне спешили сбыть урожай на базарах, кишевших покупателями, которые желали приобрести наряды к Дурга Пуджа[104].

И вот одним суматошным вечером, когда от пассажиров не было отбою, Джоду увидел «Ибис», только что вышедший из сухого дока. Даже с убранными парусами пришвартованная к буйкам шхуна выглядела морским символом: заносчивые мачты, свежая покраска и новенькая медная обшивка по ватерлинии. Из камбузной трубы курился дымок, означавший, что ласкары уже на борту. Впервые в жизни Джоду не стал торговаться с пассажирами, а быстренько избавился от скупердяев и погреб к шхуне.

Всех старых знакомцев он нашел возле рубки, здесь были Кассем, Симба Кадер, Раджу, стюард Пинто, тиндалы Баблу и Мамду. Даже боцман Али не погнушался одарить его кивком и ухмылкой. После дружеских шлепков по спине и тычков в живот ласкары обратили внимание на его лодку: это из чего ж навес-то? Из старой швабры, что ли? Что это у него там — весло или опахало? Никто уж не чаял его увидеть, но все гадали — к чему ж теперь руль-то крепить, ведь лодочника хлебом не корми, только засобачь ему руль в корму…

— А где капитан и помощники? — спросил Джоду.

— Еще не прибыли, — ответил Раджу.

Новость обрадовала: стало быть, пока что ласкары — полновластные хозяева корабля.

— Идем посмотрим шхуну, — предложил Джоду.

Вначале они решили осмотреть расположенные на корме офицерские каюты, ибо знали — туда им путь заказан, разве что назначат вестовым. Чтобы попасть на корму, надо было идти правым коридором, ведшим к командирскому жилью. Левый коридор уводил к соседствующему помещению, именуемому «центральной каютой». По правому же борту располагалась кают-компания. Джоду поразился, как все в ней продумано: на случай качки стол был снабжен бортиками и углублениями для тарелок и стаканов. По сравнению с кают-компанией жилье помощников выглядело бедновато — не так чтобы очень просторно, и на койке в полный рост не вытянешься.

А вот капитанская каюта ничуть не разочаровала: во всю ширину кормы, сплошь полированное дерево и надраенная медь — ну прям дворец раджи! У одной переборки расположилось красивое резное бюро с утопленной чернильницей и множеством полочек, а напротив — широкая койка с отполированным подсвечником в изголовье. Джоду на нее повалился и запрыгал на матрасе:

— Был бы ты девкой, звали бы тебя не Раджу, а Рани! Ох, мы бы с тобой тут порезвились!..

Потом оба размечтались:

— Когда-нибудь я заведу себе такую же кровать…

— А я стану китайским императором…