Маковое Море

«Молчи!» — Полетт зажала уши, чтобы не слышать отцовский голос. Как он был не прав! Как ошибался, стремясь воплотить в ней свои мечты и не понимая, что она самый обычный человек! Полетт досадовала на отца, но взор ее затуманился воспоминаниями о детстве, в котором бунгало Тантимы и Джоду было островком невинности в море порока. Она тряхнула головой, отгоняя наваждение.

— И что вы ему ответили насчет денег за медальон?

Ноб Киссин усмехнулся и подергал себя за косицу.

— Тщательно прикинув, я понял, что проезд во Францию даже третьим классом обойдется дороже. Для этого потребовалось бы две-три такие вещицы. Денег за один медальон хватило бы только до Марич-дип.

— Где это?

Полетт нахмурилась, ибо никогда не слышала о месте под названием «Перечный остров».

— По-английски это остров Маврикий.

— Ах, Маврикий! Там родилась моя мама.

— Он так и сказал, — чуть улыбнулся приказчик. — Пусть, говорит, дочь отправится на Маврикий, для нее это как бы родина. Там она совладает с радостями и мукой жизни.

— И что потом? Вы дали ему деньги?

— Сказал, что через пару дней раздобуду нужную сумму. Но как ему было прийти? Недели не прошло, и он скончался. — Приказчик вздохнул. — Я сразу увидел, что он плох. Красные глаза и язык в белом налете говорили о заторе в кишечнике. Я рекомендовал ему воздержаться от мяса, дабы вегетарианской пищей облегчить стул. Видимо, он пренебрег моим советом, что привело к безвременной кончине. Намучился я, пока забрал назад вещицу. Ростовщик уже сдал ее в ломбард, и все такое. Но вот теперь она снова у меня.

Вдруг Полетт осенило: он же мог ничего не рассказывать, а прикарманить деньги — она бы знать не знала.

— Я искренне вам признательна, Ноб Киссин-бабу. Не знаю, как вас благодарить. — Полетт машинально протянула руку, от которой ее собеседник отпрянул, как от шипящей змеи.

Приказчик надменно вскинул голову и вновь перешел на бенгали:

— О чем вы, мисс Ламбер? Неужто думаете, я мог утаить чужую вещь? Возможно, вы считаете меня торгашом — а кто не торгует в наш жестокий век? — но известно ли вам, что одиннадцать поколений моих предков были священниками в прославленном храме Набадвипа? Одного моего прадеда причастил к любви Кришны сам Шри Чайтанья. ^[31]Лишь я не сумел последовать предначертанной судьбе, и в том моя беда… Даже ныне я повсюду ищу бога Кришну, но он, увы, не откликается…

Ноб Киссин собрался опустить медальон в раскрытую ладонь Полетт, но, помешкав, отвел руку.

— А как же проценты? Мои средства скудны, к тому же я имею высокую цель — коплю на постройку храма.

— Не волнуйтесь, деньги вы получите, — сказала Полетт. В глазах приказчика мелькнул огонек сомнения, словно он уже раскаивался в своем великодушии. — Пожалуйста, отдайте медальон — это единственный портрет моей матери.

Послышались шаги слуги, возвращавшегося от причала. Полетт занервничала — крайне важно, чтобы никто в доме не знал о ее уговоре с приказчиком. И дело не в обмане благодетеля, просто ни к чему давать пишу для очередных обвинений отца в безбожии и легкомыслии.

— Прошу вас, Ноб Киссин, умоляю… — по-английски прошептала Полетт.

Приказчик дернул себя за косицу, точно напоминая себе о своих добрых свойствах, и разжал кулак, выпустив медальон в подставленные ладони Полетт. Едва он отступил, как вошедший слуга доложил, что шлюпка готова.

— Идемте, Ноб Киссин-бабу, — с наигранной живостью сказала Полетт. — Я провожу вас на причал. Вот сюда, пожалуйста.

В коридоре приказчик вдруг остановился и указал на прямоугольную рамку окна, в которой возник корабль с клетчатым флагом фирмы «Бернэм» на грот-мачте.

— «Ибис»! — воскликнул он. — Ну слава богу! Хозяин прям извелся ожидаючи, всю плешь мне проел — где мой корабль? Вот уж теперь порадуется!

Полетт распахнула дверь и через сад побежала к реке. С палубы шхуны мистер Бернэм победоносно размахивал шляпой, гребцы в шлюпке, отвалившей от причала, салютовали ему в ответ.

Взгляд девушки зацепился за ялик, который, видимо, отвязался от причала и теперь плыл по воле волн. Течением его вынесло на середину реки, еще немного, и он столкнется с приближавшейся шхуной.

Полетт вгляделась, и у нее перехватило дыхание — даже издали ялик показался очень знакомым. Конечно, на реке сотни подобных лодок, но одна была ей родной — в ней она появилась на свет и там умерла ее мать, в ней ребенком она играла и вместе с отцом отправлялась в мангровые рощи собирать образчики трав. Сейчас она узнала соломенный навес, изогнутый нос и пузатую корму — это лодка Джоду, и ее вот-вот протаранит водорез «Ибиса».

В отчаянной попытке предотвратить столкновение Полетт замахала руками и во всю мочь завопила:

— Берегись! Гляди! Гляди! Атансьон!

*

После тревожной бессонницы у постели матери Джоду спал настолько крепко, что не почувствовал, как отвязавшуюся лодку вынесло на середину реки, где пролегал путь океанских кораблей, с приливом входивших в Калькутту. Разбудило его щелканье паруса фок-мачты, но зрелище нависшего над ним корабля было столь неожиданно, что он даже не пошевелился, уставившись на резной клюв, который нацелился ухватить добычу.