Макрохристианский мир в эпоху глобализации

Со сменой власти в Грузии и Украине в течение 2004 г., при заметном охлаждении отношений между Азербайджаном, Грузией, Молдовой и Украиной, с одной стороны, и Россией, с другой, контакты по линии ГУАМ в последнее время заметно активизировались. Их укреплению способствуют как прозападные внешнеполитические устремления, так и заинтересованность в транспортировке каспийских, а в перспективе, возможно, и центральноазиатских энергоносителей в страны Европейского Союза по Южному Кавказу, Черному морю и Украине, которая в очередной раз пострадала от своей односторонней зависимости от поставок российских энергоносителей в связи с охватившими ее в 2004–2005 гг. бензиновыми кризисами. Однако к данному проекту страны ЕС пока не проявляют достаточного инвестиционного интереса.

Таким образом можно отметить, что после создания СНГ произошла регионализация его экономического пространства, на котором появилось четыре региональных объединения государств (кроме названных, двусторонний союз Россия–Беларусь). Страны Центральной Азии, за исключением Туркменистана и Узбекистана, входят в три из них. Туркменистан не является участником ни одного из региональных межгосударственных союзов в рамках СНГ, а Узбекистан, не имея отношения к российско–белорусскому альянсу, отказался, как было сказано, еще и от своего номинального членства в ГУАМ.

Объединения постсоветских государств развиваются различными темпами, что свидетельствует об ослаблении целостности общего экономического пространства СНГ. В то же время заметно возросла экономическая взаимозависимость большинства государств Центральной Азии и Южного Кавказа, притом что значительно ослабли их связи с Россией.

Интеграционное воздействие региональных объединений в рамках СНГ, в которых активно участвуют новые независимые государства Центральной Азии, пусть слабо, но все же противостоит общим дезинтеграционным тенденциям, причины которых проистекают из самого характера современного мирового рынка. Это позволяет ослабить деформацию воспроизводственного процесса в странах региона и смягчить для них негативные экономические и социальные последствия такой деформации893.

Уже с первых месяцев своего независимого существования страны Центральной Азии начали проводить политику экономической интеграции и за пределами пространства СНГ. В 1992 г. Казахстан, Узбекистан, Кыргызстан и Туркменистан стали участниками форума тюркоязычных стран. Инициатором его проведения была Турция, которая стремилась занять место России в регионе. Бывший в то время премьер–министром Турции С. Димирель во время своего визита в страны региона заявил: «Советская империя развалилась, оставив независимые республики под властью рубля. Мы попытаемся создать новый мир для этих людей»894. Помимо четырех названных постсоветских государств в новую организацию вошли сама Турция и Азербайджан.

С начала 1990‑х гг. Анкара, по-видимому, намеревалась превратить организацию тюркоязычных государств в удобный инструмент для усиления своего политического влияния в Каспийско–Центральноазиатском регионе, который всегда представлял для нее особый интерес, а также для глубокого экономического проникновения в расположенные здесь богатые природными ресурсами страны. Поначалу казалось, что Турции представилась уникальная возможность реализовать в сложившейся ситуации давнюю свою идею пантюркизма, сплотить вокруг себя группу государств на основе языковой, этнической и, в некоторой степени, культурно–религиозной общности, в которой Турция, бесспорно, играла бы лидирующую роль в политическом, экономическом и военном отношениях.

Страны региона, в свою очередь, видели в турецкой модели развития образец для подражания. Несомненные успехи Турции в области экономики в 80‑е гг. сделали для них эту модель весьма привлекательной. Помимо всего прочего, они также надеялись и на финансовую помощь «братской Турции». Азербайджан, Узбекистан и Туркменистан приняли решение о восстановлении письменности на основе латинского алфавита, что должно было еще больше сблизить их с Турцией.

Однако очень скоро увлечение турецкой моделью прошло. Оказалось, что постсоветские республики Центральной Азии весьма существенно отличаются от дореформенной Турции, которая никогда не знала характерной для бывшего СССР высочайшей степени централизации управления экономикой. Поэтому турецкий опыт для центральноазиатских государств и Азербайджана имел весьма ограниченные возможности использования и опосредованную ценность. К тому же оказалось, что экономические и, прежде всего, инвестиционные возможности Турции не были настолько достаточными, чтобы оказать существенное влияние на реформирование экономики столь огромного региона. Вследствие этих причин интерес к Турции начал быстро угасать, а после поразившего ее в конце 90‑х гг. тяжелого финансового кризиса надежды на турецкую помощь практически окончательно исчезли.