Макрохристианский мир в эпоху глобализации

Для нашего исследования важно то, что подавляющее число как международных конгрессов (конференций), так и международных выставок проходило в то время в европейских странах, в основном во Франции, Бельгии, Швейцарии, Великобритании и Германии. Характерно, что, например, из 14 сторон — подписантов Берлинской конвенции 1912 г. о международной выставочной деятельности, все, за исключением Японии, были европейскими странами. В этом видится еще один аргумент в пользу вывода о взаимосвязи между стремлением европейцев покончить с постоянными войнами и активизацией идеи Объединенной Европы.

В этом же контексте следует рассматривать, на наш взгляд, и проблему «европейскости» России, которая, начиная с середины XVIII в. (русско–прусская война как составляющая общеевропейской Семилетней войны), принимает активное участие в европейских делах, правда, преимущественно на уровне отношений «верхов», а также участия в военных кампаниях. Россия принадлежала к инициаторам и главным участникам Венского конгресса и созданного им коллективного механизма (а вернее — первой практической попытки его создания) поддержки мира и стабильности на континенте. Позже российское и американское правительства выступили инициаторами проведения Гаагских мирных конференций 1899 и 1907 гг., результатом которых стало подписание ряда конвенций, основополагающих для перспектив развития новой системы международных отношений.

Еще одним существенным фактором продвижения европейской объединительной идеи стала религия. Характерно, что и в данном случае европейцы проявляли ключевую тенденцию к дальнейшему продвижению по пути мира. Таким образом, наряду с развитием производительных сил и материальной инфраструктуры международных отношений во многих странах Европы и США происходил как раз процесс религиозного ренессанса, особенно евангелистских и других протестантских движений.

В 1815 г. практически одновременно в Англии и США образуются общества сторонников мира, основанные квакерами181 (в Англии оно красноречиво называлось «Общество содействия прочному и всеобщему миру»). Но, состоя преимущественно из квакеров, они провозгласили себя открытыми для всех христиан. Хотя вышеупомянутые общества были достаточно активными, печатая ежегодно тысячи буклетов, рассылая во всех направлениях своих лекторов и открывая все новые филиалы, в целом движение за мир к тому времени все еще мало влияло на общее развитие мировой политики.

Государственная традиция построения международных систем и доминирования соответствующих интересов снова взяла верх. Приблизительно к 1832 г. миссионерский импульс движения практически иссяк, и в Европе за последующие почти 40 лет не возникло ни одной новой пацифистской организации. Таким образом, одного религиозного мотива оказалось недостаточно для того, чтобы движение за мир начало качественно влиять на общество и общественно–политические события в Европе и мире. Пацифистам был нужен мощный союзник, и им неожиданно стало сугубо прагматичное движение за свободную торговлю. Тем самым бизнес на какое-то время нашел себе союзника в церкви.

В период 1830–1840 гг. идея свободной торговли как важной составляющей экономической политики будущего приобретала все большую популярность. А ее вдохновенные теоретики и пропагандисты Джон Брайт и Ричард Кобден в своих многочисленных речах доказывали, что приверженность делу свободной торговли означает не что иное как политику мира. Р. Кобден специально подчеркивал, что именно благодаря развитию торговли, а не военному подчинению других наций, «владычица морей» Британия может наиболее эффективно осуществлять свое влияние в мире. Более того, он рассматривал агитацию за свободную торговлю и «крестовый поход за мир» как два аспекта одной кампании182.

Через несколько лет аргументы Р. Кобдена развил и значительно усилил британский политэконом Джон Стюарт Милль, который отмечал: «Торговля впервые научила нации доброжелательно рассматривать богатство и процветание друг друга... Именно торговля быстро делает войну устаревшей из–за усиления и умножения личных интересов, выступающих для нее естественным противовесом»183.

Эти взгляды получили распространение в середине XIX ст. не только в Великобритании, но и в других государствах — инициаторах и непосредственных участниках крупнейших войн — Пруссии, Франции, ряде других стран тогдашней Европы. В частности, в Берлине в 1847 г. был основан общественный Союз свободной торговли, а в 1860 г. ряд положений указанной доктрины усилиями того же Р. Кобдена и французского теоретика свободной торговли Мишеля Шевалье нашел воплощение в статьях англо–французского торгового договора.