Макс

— Дело, конечно, хреново. — Клык сначала вытягивает через порог Газзи, потом помогает Ангелу, а я кое-как выбираюсь сама. — Но ты, Макс, не психуй. Здесь, оказывается, до хрена систем экстренной защиты. Мы сейчас сбрасываем балласт и закачиваем воздух. Всплыть на поверхность должны через полчаса.

Да здравствуют предусмотрительные конструкторы подводных лодок!

В конце концов, на ощупь пробравшись на нос «Миннесоты», когда она поднялась на поверхность, мы были у люка чуть ли не самыми первыми. Сначала в открытый люк спустили на воду надувной спасательный плот. Но плот не главное — главное воздух. В жизни я так не радовалась глотку свежего воздуха.

На плотах мы долго бултыхались в шестифутовых волнах в открытом океане. Пока нас не подобрали военные вертолеты. Они сбросили нам веревочные лестницы, и несколько моряков спасательной команды спрыгнули на воду. Наверное, чтобы «подать нам руку помощи». Спасательная операция проходила спокойно и без шума. Как и положено военно-морским силам США.

— Первыми поднимаются дети! — командует морячок-спасатель, широко расставив ноги и твердо стоя на раскачивающемся плоту, держа веревочную лестницу. — Вперед, шкеты! Шевелитесь.

На нашем плоту восемнадцать человек: Джон, Бриджит и матросы-подводники. И все ждут, когда мы полезем.

— А можно мы вас где-нибудь встретим, — спрашиваю я Джона Абейта. — Мы в вертолете только место занимать будем. К тому же я сейчас умру, если крылья не расправлю и не почувствую себя в воздухе человеком.

Джон кивает и быстро объясняет мне направление на станцию морских исследований, примерно в тридцати милях от места нашей катастрофы. Там мы и встретимся.

Хлопаю в ладоши:

— Эй, стая! Вверх и вперед! Готовы?

— Вставайте на лестницу. Нечего тянуть кота за хвост, — орет на нас спасатель.

— Ни на какую лестницу мы не встанем. Так что вы не кричите, пожалуйста. Спасибо вам за все. Вы молодцы. Но мы теперь как-нибудь сами.

Подпрыгнуть в воздух с плота было трудновато. Он качнулся и ушел в воду больше чем на фут. Но мы все равно взлетели. Наконец-то мы в воздухе. В родной стихии. Крылья распахнуты, ветер в лицо. Это и есть настоящий рай.

Внизу обалделые моряки смотрят в небо. Они о наших полетах только слышали. Может, даже не слишком верили. Оказалось, мы и вправду летать умеем.

Джон и Бриджит машут нам вслед. Не знаю, кажется мне это или нет, но Бриджит, похоже, завидно. Ей, кажись, тоже охота отрастить крылья.

Взлетаем все выше и выше, пока плоты не превратились в крохотные точки на темной серо-синей воде.

Ангел пристально смотрит вниз:

— Я хочу рассмотреть то подводное чудище. С высоты-то его всего видно будет.

Мы все вглядываемся в океан — там только акулы, киты, скаты и полчища рыб. Но ничто не напоминает гору, поднявшуюся со дна океана и перевернувшую нашу субмарину.

По большой дуге мы плавно поворачиваем на тридцать градусов назад в сторону Большого острова.

— Ребята, теперь наша новая задача — выяснить, что перевернуло «Миннесоту». Что это было? Чует мое сердце, это проделки мистера Чу. Уверена, они связаны с похищением мамы.

Но пока мы летим на базу исследований морской флоры и фауны, еще одна неприятная мысль приходит мне в голову: что такое сказала Ангел под водой робиотам? Почему они на нее не напали? Они же не люди. Не думаю, что она может влиять на роботов так же, как на людей.

И что такое Ангел знает про мистера Чу, что мне неизвестно?

59

Морская научно-исследовательская станция в целом оказалась похожа на Антарктическую. Только без снега, тюленей-людоедов и снежных расщелин. Часть ее построена на воде, и пол там сделан стеклянный, чтобы можно было наблюдать за акулами, скатами и всякой плавающей внизу рыбешкой.

Мы всей стаей улеглись на этот стеклянный пол и глядим на рыбу, счастливые, что снова находимся на суше, а не на чертовой субмарине. Но долго наше развлечение не продлилось. За нами пришел ассистент:

— Присоединяйтесь к нам в комнате заседаний.

Я вскакиваю на ноги:

— Обожаю комнаты заседаний. Лучшее время моей жизни прошло в конференц-залах.

Ассистент странно на меня смотрит, но мы уже следуем за ним по пятам.

Клык, проходя, задевает меня плечом, и я вспоминаю, что мы не были вместе уже сто лет. Я имею в виду наедине, только он и я. Конечно, мне не больно-то и хотелось. Но все-таки…

В комнате заседаний состав вполне предсказуемый: Джон, Бриджит, доктор Акана. Несколько типов в морской форме и пара-тройка ученого вида господ, которые глаз от нас оторвать не могут.

Я за свою жизнь вполне привыкла к психованным ученым-генетикам в лабораторных халатах, которые только и делали, что мучали нас своими шприцами да электродами. А вот к ученым, которые глядят на нас с восторженным удивлением, но признают за нами и права, и человеческое достоинство, к таким, убей меня бог, до сих пор не привыкну.

— У меня возникла теория. — Бриджит поднимается со своего места и идет к кафедре докладчика.