Макс

Но хотя все это было и трудно, и утомительно (и руль, в самом деле, болтался, и цепь, по-прежнему, натянуть не удавалось ему…) — все это (думаю я теперь…) — и эта маленькая, пыльная площадь, и этот теплый, почти жаркий день, и песок, и солнце, блестевшее на песке, и чьи-то, вокруг, голоса, и шаги, и шум поездов, подходивших к станции и вновь от нее отходивших, и даже какие-то, быть может, прохожие, остановившиеся и в бессмысленной неподвижности наблюдавшие за тем, что он делал, и сорванная резьба, и шина, которую он накачивал, и ниппель, и колпачок, упавший, конечно, на землю, и насос, нагревшийся от его усилий, и сами эти усилия, и усталость, и сигарета, которую выкурил он… все это (думаю я теперь…) как будто складывалось в какое-то, замкнутое в себе целое (с пригнанными друг к другу частями, деталями, винтами и гайками…); он же, Макс (отдалившись, пускай лишь на тридцать пять каких-нибудь километров, вновь, конечно же, поступающий в мое распоряженье и веденье…) — он же, Макс, и был в нем, и не был; он смотрел на все это, на себя самого и свои руки в машинном масле, откуда-то: и как если бы, вдруг раскрываясь, это целое (с пригнанными друг к другу частями…) выпускало и даже выталкивало его наружу, в пространство, с еще невидимыми, но уже словно парившими в воздухе, над площадью и над станцией, соснами, полями и перелесками, дорогами и шоссе: тем же самым, конечно, на которое и выехал он: собрав, все-таки, велосипед.

Тридцать пять (или около того…) километров предстояло ему проехать. И конечно, впоследствии (думаю я теперь…) — впоследствии, в августе — мы проезжали с ним и гораздо большие расстояния (пятьдесят и даже шестьдесят километров в день…); но, конечно, теперь — с непривычки — эти тридцать пять километров казались ему расстоянием огромным. К тому же был он и голоден; он не ел, с утра, ничего. Чем дальше он ехал, однако, — и, в особенности: когда проехал он поворот: к последней, конечной станции, — проехал, у поворота, бензоколонку, — когда, следовательно, оказался он и вправду: снаружи, между лесом и полем, — тем легче было ехать ему; усталость и голод лишь усиливали, быть может, это ощущение легкости, быстрой и радостной; и если (думаю я теперь…) — если испытывал он и что-то вроде тревоги (успеет ли он до темноты? доедет ли он вообще?.. в самом деле, он выехал поздно, и уже втайне, еще почти незаметно, но уже медленно, втайне клонился к вечеру день…) — то, странным образом, эта тревога сама по себе была радостной — и как будто сообщалась: деревьям, полям, — или (что то же…) отвечала и соответствовала какой-то — как-то связанной, может быть, или никак не связанной, может быть, с приближением сумерек — чудесной, блаженной тревоге, которую видел он, крутя педали, в полях и деревьях, — и которую он, Макс, пролетая, в свою очередь как будто подхватывал, и подхватывая увозил, быть может, с собою… И это были уже не те пять километров: до почты, но тридцать или тридцать пять километров: расстоянье огромное; и хотя это было, конечно, все то же, еще, конечно, не наизусть, но уже знакомое ему, Максу, шоссе, совсем, совсем иначе, конечно, разворачивалось оно перед Максом; и вместе с ним поля, и поляны, и прибрежный лес, и мостик через ручей, и деревня, и колодцы, и крыши, и вдруг, в мгновенном промельке, море, и опять лес, и снова поляны; и со всех сторон окружало его пространство; и впускало, и втягивало его в себя; и вместе с тем как будто выталкивало его, под стук каретки, все дальше, наружу; и свистом, ветром пробегало по рукам, по щекам; трепало волосы; внезапной влагой отзывалось в глазах.

— Вот, — думал он, — да, вот я здесь еду… успеть бы, доехать бы вовремя… Сколько, сколько еще осталось?.. Двадцать… или нет, девятнадцать… скоро будет опять указатель… восемнадцать, может быть, километров… И уже гаснут, уже замирают деревья… уже почти вечер… успеть бы… И о чем я думал?.. недавно?.. неважно… И все, и все, что мы говорим… и даже все, что мы думаем… А… вот… машина… И вторая, и третья… как быстро, как быстро они проносятся… Но и я еду быстро… Боже мой, как быстро я еду… И это со всех сторон… и сзади, и спереди… вон в тех соснах, среди этих кустов… И это нельзя… нельзя… нет, нельзя потерять… вообще… и… что же?.. семнадцать… нет, шестнадцать, еще, километров… Со всех сторон… и сзади, и спереди…