Макс. Охотник

Открыв глаза, я в полной мере прочувствовал, что не зря прежде мучился. Во-первых, зрение и слух! Я просто выпал в осадок: у меня появился зум! Представьте, одним только желанием балка над моей головой приближалась, увеличиваясь в размере, и можно было рассмотреть все ее трещины и овалы сучков. А куры сейчас завтракают – об этом доложили мои уши. Причем по желанию можно, такс сказать, вернуть эти два чувства к базовым настройкам. Так я экспериментировал, но заболела голова. Понятное дело, халявы не бывает. Ладно, будем работать над этим вопросом.

Тело раздувало от несокрушимой мощи, судя по ощущениям хотелось рвать и метать. Ну, так в чем же дело? Все равно пока здесь нету моей радости, как, впрочем, и питания.

Вскочив с кровати, выбежал во двор, вынесся за ворота и устроил пробежку по Травникам. Бежалось легко и свободно, легкие раздувало, как меха у горнила. Сделал кружок по двум улицам. Село было как вымершее, это опечалило меня. Подбегая к воротам в ограде села, решил ускориться. Дома по сторонам улицы слились в пеструю ленту, защитная стена моментально приблизилась, под ногами замелькали ступеньки лестницы, ведущей на боевую галерею – и тут силы покинули меня, а нога свернула не в ту сторону и нащупала пустоту.

Последнее, что я увидел перед падением – ошарашенные лица стражей стены, находившихся на своих постах. Домой я вернулся через полчаса после того, как посидел на травке под стеной, чтобы восстановить показатели бодрости. Сверху гомерически гоготали мужики. Ну пусть порадуются, скучно стражникам галерею на стене топтать, а тут такое развлечение. А так да, я, как всегда, упустил что я все еще новичок, нуб и характеристики у меня детские. Сейчас я похож на мощный гоночный болид со стаканом топлива в баке…

Нада уже ждала на нашей лавочке, возле которой стоял накрытый стол. Промелькнувшую на ее лице гамму чувств можно было назвать сложной. Ну это, помните – от отрицания до вины. Она вскочила и подбежала ко мне. Ее ладошка коснулась моего лица. Ну вообще! Сегодня мой лучший день!

– Макс, ты свою рожу видел? Если тебя показать моим знакомым детишкам, то они тут же описаются, притом – по противоположным причинам. Не, не отдам! Такая корова нужна мне самой. Макс, а я тебе хоть немножко нравлюсь, а?

– Я за тебя жизнь отдам, вот!

Куда это меня понесло, о чем я? Ни хрена я осмелел, и причем здесь моя рожа? Пускай не красавец, но ведь не совсем урод. И почему не отдаст? Я сам не уйду!

Так метались мысли в моей голове, словно молекулы того Броуна. Нада уже успела куда-то метнуться и теперь протягивала мне слюдяное зеркало. Оттуда на меня смотрел молодой мужчина с острыми чертами лица: прямой, узкий, правда – узкий, мать его, нос, довольно-таки длинный, упрямые, слегка припухшие губы, подбородок – волевой такой, ровные брови на высоком лбу…

Но самое главное – глаза. Карие, но с красной окантовкой вокруг зрачка. Жесткий гипнотизирующий взгляд, от которого я сам чуть не наложил в штаны. Очешуеть, и это я? В полной прострации уселся на лавочку. Теперь я понял, что там Бояна на моем лице тогда высматривала и почему такая радостная умчалась: мужика-защитника разглядела. Ведь тут вся фишка в наличии духа. Чтоб не зассал подвиг совершить, а все навыки и умения – дело наживное. А убить меня – хрен убьешь, воскрешающий тотем на это имеется.

Коршуном я налетел на приготовленную еду, быстренько смел все и приготовился внимать.

– Макс, ты, наверное, задаешь себе вопрос – не жестковато ли было лечение и будешь отчасти прав. Все дело в том, что вирус никуда из тебя не делся и именно нейтрализация этой гадости и есть основная задача, помимо, конечно, остальных болячек. Там, в реале, еще ни у кого не получилось избавиться от «Конида». Поэтому мы с тобой тут и экспериментируем, понимаешь?

Нада опустила глаза и робко поглядывая на меня спросила:

– Скажи, а тебе было очень больно или очень-очень больно-больно?

Твою же мать, какой же я дурак! Наконец-то все встало на свои места. Она же там, в реальности, тоже заражена, причем – от нашей семьи. Она из-за меня здесь находится, вместо того, чтобы со своими коллегами вовсю наслаждаться игрой. Обняв и прижав к себе свою милую, стал гладить ее по голове и говорить:

– Мы с тобой обязательно справимся! Пилите меня, режьте, вливайте хоть гиптил, хоть зарин, делайте что надо. Я ради нас, ради тебя все выдержу. Не бойся, мы всех победим. Если то, что я пивнул на днях, поможет, то хоть десять раз повторим и будет тебе счастье. Ну, а как там, на Большой земле, расскажешь?

Нада высвободилась из моих объятий и весело расхохоталась: