Макс. Последний страж: Племя Ирдан

Края вертикально стоящей палки Агнефия, быстро повернулись верхний край в левую сторону, а нижний в правую и два охранника резко отпуская девушек улетели в левую сторону, а другие два, одновременно с первыми, в правую сторону. Все четыре пробили собою стены деревянных домов, а когда палка Агнефия, так же резко вернулась в исходное положение, все четыре стражника, полетели друг к другу. Только точка удара была в трёх рувах над карпиной. Взвизгнувшие девушки успели отойти, когда отключенные тела стражников, упали на карпину. Девушки с большим удивлением посмотрели на Агнефия.

- Ваша свобода, это воля племён – сказал Агнефий, начиная разворачиваться чтобы уйти.

- Спаси нашего брата! – громко попросила одна из них.

- Его на площади пытают служители Истока, за то, что он сбежал из разрушенной тюрьмы – сказала вторая.

Агнефий повернул к ним голову.

- Ваш брат скоро вернётся к вам, я иду туда для того, чтобы это пресечь. Потому что на то, воля племён – сказал Агнефий и двинулся к площади.

- Кристина – обратился к ней Агнефий и Максим перевёл.

- Да – ответила она.

- Те чудеса исцеления, что ты проявила на мне, возможны только с твоим участием? – спросил по ходу движения Агнефий.

- Вовсе нет – улыбнулась она, понимая чего он хочет – Если знать принцип действий, то справится даже твоя сестра – объяснила Кристина Агнефию.

- Объясни мне его сейчас, потому что что-то мне подсказывает, что я им воспользуюсь – попросил Агнефий.

- Всё просто – сказала Кристина, доставая коробочку из сумки.

Площадь нижнего Вайтрина. Большое открытое пространство где без труда помещалось более трёх тысяч «я». Каменные колонны, высотою как полтора одного «я», с большими стальными чашами на них, и расположенные в два кольца, где одно кольцо внешнее, а другое внутреннее, с шагом примерно в десять рувов друг от друга, прекрасно освещали саму площадь. И это не учитывая тех факелов и ещё шести колон вокруг круглой деревянной большой сцены, где происходили главные мероприятия, как правило кровавые и как правило служителями всех любящего Истока. Сцена была круглой и большой, примерно пятьдесят рувов в диаметре и рув в высоту. На неё по необходимости что-то приносили и как мероприятия закончено, что-то уносили. И вся площадь была забита битком. Ведь шумиха, которая создалась на фоне разрушенной тюрьмы, о которой уже знал весь нижний Вайтрин, благодаря маленьким, но быстрым информаторам, которые за стап разнесли эту весть, крича во всё горло, очень быстро вытащила многих на улицы, но далеко не всех.

На площади били плетью одного «я», под проповедь главного жреца о их милосердном, сострадательном и справедливом Истоке, который явился ему и велел наказать пойманного заключённого от его имени. Если вкратце, то помимо Истока, вся речь сводилась к тому, что мол они должны были быть в тюрьме, и не важно разрушена она или нет. Потому что когда им будет разрешено быть свободными, решает только великий избранник Истока, оракул Фален.

Вся сцена, на небольшом расстоянии от неё, была взята в плотное кольцо тремя сотнями стражников. Ещё около четырёх сот, стояли в построенном боевом строю в несколько колонн, которые занимали собою всю ширину главной улицы, от которой, эти колонны тянулись вплоть до сцены. Они же служили этаким коридором, по которому без опаски шли всеми «любимые» жрецы Истока.

В цепях, по живому коридору, уже подводили ещё семерых пойманных заключённых. Увидев ещё семерых участников, жрец Истока тут же ознаменовал это никак иначе, как милосердием их Истока, к доблестной страже Вайтрина, облегчив им задачу поимки и ко всем «я», обезопасив их, от этих опасных воле-отступников. Состраданием Истока ко всем «я», за то, что направил и без того зоркие глаза стражников куда нужно, чтобы поймать сбежавших, тем самым не дав долго волноваться всем «я», знающим как же опасно на улицах, когда сбежавшие заключённые на свободе. И неизбежной справедливостью Истока, которую он требует от жреца провести, над этими воле-отступниками, посмевшими нарушить Его волю по их заключению в тюрьме. Семёрку пойманных приковали к стальным столбам.

- … коснёшься кожи, и вся мазь с напальчника сразу войдёт в больного. Всё запомнил? – уточнила Кристина под перевод Максима, одев ему на палец левой руки напальчник и мазнув им немного мази.

- Да – ответил Агнефий.

- Только себя не коснись этой мазью, или резко начнутся болезненные эффекты, так как на тебе она сегодня уже применялась – предупредила Кристина.

- Я понял, буду внимателен – ответил Агнефий.

- Сейчас Кристина тебя будет сопровождать как слепого – начал предупреждать Максим – Только не надави на неё, потому что напомню, что её тело для местных «я», очень хрупкое.

- Я помню – ответил Агнефий.

- Ладно, я растолкаю вам народ – ответил Максим, намеренно двигаясь вперёд и начиная вежливо и аккуратно расталкивать толпу, которая мешала пройти к центру площади.

- УЗРИТЕ ЖЕ!

Не жалея рвя свою глотку, в попытках докричаться до всех, поднял к верху руки главный жрец Наймидин, по местным меркам в красивых однотонных серых одеждах, и с комплекцией борца сумо.