Макс Сагал. Контакт (СИ)

Погребной протянул руку, потребовав телефон. Военврач протянул ему трубку. Погребной ловким движением пальцев, словно держал револьвер, свернул антенну, телефон бросил на стол.

— Мне нужна причина смерти.

— Я не патологоанатом, товарищ капитан. Я военный врач.

— Именно — военный, — капитан сделал ударение на последнем слове. — Через два часа принесешь заключение.

— Так точно.

Погребной поднялся со стула, оглянулся на остальных и медленно пошел к выходу. Брадинкин провожал его ошарашенным взглядом.

* * *

От яркого полуденного солнца у Паши щурились глаза. Он открыл ноутбук, протер рукавом запотевший экран. Изображение поплыло, задергалось, а потом и вовсе исчезло.

— Совсем новый был, — расстроился он, пощелкав по мертвым клавишам.

— Суровые военные о мелочах не пекутся, — сказала Танька, подначивая его.

Они сидели на двух походных стульчиках на берегу, в нескольких метрах от озера.

— Мне бы пошла военная форма, — мечтательно сказал Паша.

— Не говори о том, чего не знаешь. За формой теряется личность. Не хочу, чтобы это с тобой произошло.

— Как было с твоим отцом?

— Мой папа… — она замолчала. — У него не было выбора. В армии, знаешь, выбор не приветствуется.

— И все же благодаря ему ты стала хорошим человеком.

— Скорее вопреки. Мы с ним всю жизнь были как генералы двух враждующих армий.

Танька улыбнулась с тоской и посмотрела на синее небо. Паша, глубоко вздохнув, произнес:

— Не могу выбросить из головы его черные ноги. Мне сегодня кусок в горло не полезет.

— В первый раз увидел труп?

— Я деда хоронил. Но там он в гробу лежал. А здесь… Ты видела раны на теле? Кто мог так жестоко, не понимаю.

Танька подобрала камешек и швырнула на лед. Тот с глухим стуком поскакал по стеклянной глади.

— У каждой цивилизации субъективное понятие жестокости. То, что ты называешь жестоким, для других может быть обыденным, но это не значит, что эти другие плохие.

— Я бы никогда не ударил и не унизил слабого. Если это делает кто-то другой, то он плохой и двух смыслов здесь нет.

— Поставь тебя жизнь в другие обстоятельства, ты и не такое совершишь.

— Не совершу! Я себя знаю.

— А я знаю тебя лучше.

Пашу это задело. Он нахмурился.

— Если ты так хорошо разбираешься в людях, почему у тебя нет ни мужа, ни детей, а из друзей только я?

— У меня есть дела поважнее.

— Да, я забыл. Ты вечно носишься со своей диссертацией. Только никак не хочешь признать, что она никому не нужна, кроме тебя.

Повисла пауза. Таня устало улыбнулась, разглядывая инопланетную пробирку в своей руке.

— Прости, нельзя было такое говорить, — виновато произнес Паша. — Как дурак себя повел.

— Нет. Как кретин.

— Не люблю, когда меня убеждают в том, что я плохо себя знаю.

Танька положила руку ему на плечо.

— Ни черта ты не знаешь, Фролов.

— Так говорила Галина Ивановна в пятом классе.

— С тех пор ничего не изменилось.

Они рассмеялись. Смех плавно перетек из задорного в нервный в тот момент, когда оба одновременно взглянули на выдолбленную во льду яму, где еще совсем недавно лежал истерзанный труп.

— Что здесь случилось, блин?

— Если б я знала… Боже, я бы все отдала, чтобы быть тут вчера.

— А вдруг бы они тебя убили?

— Они бы мне ничего не сделали.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю.

Танька бросила еще один камень на лед — пыталась вторым попасть в первый. Ей почти удалось, не хватило считанных сантиметров. Паша бросил камень следом, его экземпляр даже не долетел до Танькиных.

— Хочу тебе кое-что сказать. А ты не думала, что все это подстава? Ну, трюк.

Танька скептически хмыкнула. Она надеялась, он поделится с ней чем-то стоящим.

— Опять ты за свое. Это Макс тебе сказал?

— Допустим. Между прочим — он Сагал.

— Кто?

— Видеоблогер. Я показывал тебе его ролики. Забыла?

— Не интересны мне ваши ролики. А Макс похож на откровенного параноика. Нельзя же не верить всему, что видишь вокруг. Так можно и до ручки дойти.

— Сагал разоблачает мракобесов. Он делает хорошее дело.

— Вот и пусть каждый делает свое дело и в чужие не лезет. Я знаю, как отличить правду от вымысла. Я, между прочим, тоже ученый. И столкновение цивилизаций — моя тема. Я здесь на своем месте. А вот он — не знаю.

Убежденность Таньки поубавила ему уверенности. Паша немного подумал и с осторожностью продолжил:

— Я признаю, все это выглядит очень убедительно. Но пока сам не увижу космический корабль пришельцев, не поверю.

Их кто-то окликнул сверху. Они оглянулись и увидели Мандарханова, машущего им с вершины склона.

— Идите кушать, пока горячее.

— Мы не голодные! — крикнул Паша в ответ. — Но спасибо.

— Я лучше перебьюсь сухим пайком, — сказала Танька. — Не смогу есть то, что он приготовил. Удивительно, каким безответственным подлецом может быть человек.

Со стороны лагеря доносились громкие голоса. Погребной в грубой форме отчитывал лейтенанта за то, что тот упустил НЛО.

— Жестоко он с ними, — заметил Паша.

— Мой папа и не так мог наорать. Страх заставляет поверить даже в откровенную ложь. — Танька вдруг резко замолчала. Перевела довольный взгляд на Пашу. — Боже мой! Точно! Я знаю, что здесь произошло.